Минск не разгонится уступать Европе, но и не станет без нужды закручивать гайки

Сегодня белорусские парламентарии чуть ли не до потолка прыгали от радости. «Спасибо вам!» — кричал в зал летней сессии Парламентской ассамблеи ОБСЕ член Совета Республики Сергей Гайдукевич.

Бурные эмоции объяснялись тем, что в итоговую декларацию сессии, завершившейся 9 июля в Минске, не вошла резолюция о Восточной Европе с критикой Беларуси. Не хватило голосов.

 

Маленький триумф белорусских властей

Еще раньше ассамблея тормознула литовскую резолюцию с гремучей смесью проблем демократии, прав человека и строительства БелАЭС (что было еще большей бомбой для хозяев мероприятия).

Властям пришлось смириться с присутствием оппозиционеров на параллельном мероприятии в рамках сессии, двумя несанкционированными акциями в центре столицы (одну из которых провел неугомонный Николай Статкевич), приездом Миклоша Харасти (мандат которого как спецдокладчика ООН по Беларуси Минск не признаёт), но это были мелочи. Зато в сухом остатке — серьезный пиаровский выигрыш.

«Это говорит о том, что кропотливая работа, которую проводит наше государство во главе с его руководителем, безусловно, очень заметна. Многие коллеги, подходя, говорили: «Молодцы, вы, белорусы, все делаете правильно». Я с ними согласен абсолютно. Мы все делаем очень правильно, и поэтому мы побеждаем», — окрыленно заявил заместитель председателя Палаты представителей Болеслав Пирштук.

Прошедшая в белорусской столице сессия ПА ОБСЕ стала «зримой дипломатической победой официального Минска», «качественным шагом» в процессе международной легитимации режима, отметил в комментарии для Naviny.by эксперт минского аналитического центра «Стратегия» Валерий Карбалевич.

По его мнению, Беларусь вряд ли будет дальше идти на серьезные уступки Западу в вопросах прав человека, поскольку сам Запад теперь «по геополитическим причинам не увязывает эти вопросы со всеми другими», а критика по ним «не становится серьезным препятствием для процесса нормализации».

 

Зачем уступать Европе за просто так?

Действительно, Александр Лукашенко, выступая на открытии сессии, дал понять, что не собирается гнать лошадей даже в вопросе моратория на смертную казнь (хотя это не выборы, устоев системы такой шаг ну никак не поколеблет). Президент сослался на то, что «против воли народа, подавляющая часть которого на референдуме высказалась за ее (смертной казни. — А.К.) сохранение, ни одно государство пойти не может».

Нюанс в том, что референдум с таким вопросом прошел еще в 1996 году, причем это был тот самый скандальный референдум, который надолго поссорил Лукашенко с Западом и к подсчету голосов на котором были большие претензии.

К тому же, как показывает социология, с тех пор общественное мнение на этот счет в Беларуси гуманизировалось. Наконец, как поясняют независимые юристы и правозащитники, для введения моратория достаточно указа президента, а отменить смертную казнь можно решением парламента, плебисцит вовсе не обязателен.

Иначе говоря, белорусские власти лишь прикрываются волей народа. На самом деле проблема упирается в политическую волю одного человека. Дай он отмашку — парламент назавтра же проголосует как положено.

Но зачем уступать Европе за просто так? Тактика Минска иная: за минимум уступок получить максимум реальных, желательно материальных выгод.

 

Ссылки на молодость государства не катят

На сессии тот же Гайдукевич, напомнив, что «нашему суверенитету только 25 лет», упрекал Запад за то, что тот требует слишком быстрой демократизации: «Я спрошу вас: разве можно за такой короткий срок пройти путь, который ваши страны прошли за столетия?»

Это традиционный аргумент официального Минска. Но лукавство в том, что сегодня в Беларуси демократии меньше, чем было четверть века назад. В начале 90-х оппозиция имела заметную долю мест в Верховном Совете, пресса дышала почти свободно, в партии спешили записаться не последние люди из истеблишмента.

Наконец, сам Лукашенко победил в 1994 году при честном подсчете голосов, свалив тогдашнего реального правителя — премьера Вячеслава Кебича, который, говорят, отказался от идеи ввести чрезвычайное положение и сорвать второй тур выборов. Сегодня никаких вторых туров не может быть по определению, всё всем ясно априори.

Так что можно говорить о капитальном регрессе. И то, что в прошлом году в Палату представителей пропустили одну оппозиционерку, а в нынешнем году разрешили продавать в киосках да включать в подписные каталоги некоторые негосударственные газеты, — лишь мелкие уступки, которые не меняют сути довольно жесткого авторитарного режима.

Причем его главный грех, в котором высокое начальство очевидно не собирается каяться, — уничтожение механизма реальных выборов.

И сейчас наверху тянут с давно анонсированным совещанием у президента по изменению избирательного законодательства (к слову, в связи с рекомендациями той же ОБСЕ). Впрочем, по ремаркам главы Центризбиркома Лидии Ермошиной уже можно было понять, что коррективы окажутся декоративными.

 

Режиму нужны отношения с Западом

Белорусская же оппозиция хоть и засветилась на сессии, в целом, по словам Карбалевича, «перестала в переговорах с Западом иметь какой-то контрольный пакет акций».

Впрочем, в этом можно усмотреть и плюсы: конкуренция с властями за внимание Европы полезна, как любая конкуренция. К тому же, поскольку сейчас у оппонентов режима меньше надежд на зарубежную поддержку, усиливается мотивация работать в массах, регионах, состыковывать лозунги с реальностью, искать внутренние ресурсы для деятельности.

Понятно, что сами по себе резолюции ПА ОБСЕ не имеют магической силы. Более того, в один из дней минской сессии вице-президент ассамблеи Кент Харстед признался журналистам: «…Если быть честным, не так много глав МИД в Европе эти резолюции читают, поэтому их смысл не в том, чтобы быть принятыми, а в дискуссиях на Парламентской ассамблее вокруг тем, которые в них содержатся. Это дает более глубокое понимание тем, которые стоят на повестке дня в разных странах».

От того, что Минск не получил дозы критики в итоговой декларации, «моральный эффект для властей есть», отметил в комментарии для Naviny.by минский аналитик-международник Андрей Федоров, «но в принципе сами резолюции мало что значат».

Другое дело, добавил собеседник, что «отслеживание ситуации с демократией и правами человека в Беларуси будет идти», причем здесь больше рычагов не у ОБСЕ, а у Евросоюза, от которого, в частности, зависят перспективы тех или иных интересных Минску денежных потоков.

 

Власти будут дозировать брутальность

Да, как из геополитических (многовекторность, противовес нажиму Кремля), так и из материальных соображений у официального Минска остается потребность улучшать отношения с Западом. И это обстоятельство будет заставлять как минимум маневрировать и делать хотя бы небольшие уступки в духе тех требований, что изложены и в резолюциях, не вошедших в Минскую декларацию.

Конечно, природа политического режима не меняется. Однако он вынужден мимикрировать, тщательнее дозировать брутальность. Это заметно по делу «Белого легиона»: фигурантов тихо выпустили незадолго до сессии ПА ОБСЕ, не захотев плодить новых политзаключенных.

После сессии, прогнозирует Федоров, власти тоже «не станут без особой нужды закручивать гайки».

Карбалевич, со своей стороны, замечает, что в дальнейшем степень репрессивности режима будет зависеть «от того, насколько власти будут чувствовать угрозу».

Иначе говоря, когда на площадь выходит полтора десятка, можно создать для Запада иллюзию демократической вольницы. Но если наверху посчитают, что дело пахнет керосином, то робокопы-силовики в тяжелых доспехах, с водяными пушками на заднем плане, будут заметать на улицах всех, кто попадет под руку, включая стариков с палочками и тетушек с хозяйственными сумками, как мы это увидели в минувший День Воли.