«Хочу, чтобы они ответили за жизнь моего сына». Еще одна смерть в тюрьме

Полгода Надежда Кирейко добивается расследования по делу о гибели ее 30-летнего сына. «Нам позвонили из колонии, спросили, будем ли мы забирать тело, — рассказывает женщина. — Никто толком даже не объяснил, что случилось. Позже мы узнали, что он задыхался и сгорал от температуры, но врачи говорили: ничего страшного». До больницы осужденного так и не довезли.

Колония в Глубоком считается одним из самых суровых мест заключения в Беларуси. За наркотики здесь сидят люди, которые раньше уже имели проблемы с законом. Такая история и у погибшего Валентина Пищалова.

В феврале 2016 года его приговорили к двум с половиной годам заключения за хранение наркотиков без цели сбыта. Весной мужчину отправили отбывать наказание в Глубокое. Серьезные проблемы со здоровьем начались примерно через девять месяцев.

Условия содержания в ИК-13, по словам матери погибшего, «ненормальные».

«Я передавала ему теплые вещи — штаны, шапку, но после смерти всё вернули с этикетками. Это значит, что ему их не выдали, — говорит Надежда Кирейко. — В письмах он жаловался на здоровье, говорил, что не может лежать на спине, начинает задыхаться. Но в медчасти на это закрывали глаза».

19 декабря 2016 года Валентин Пищалов обратился к медикам с жалобами на сухой кашель, который продолжался уже неделю. Стоит отметить, что в колонию он поступил с диагнозом «клиническое излечение туберкулеза», «синдром зависимости от опиатов».

«Туберкулеза у него уже не было, его должны были снять с учета, — уточняет мать. — Но в колонии он заболел, слишком поздно диагностировали пневмонию. На наши запросы отвечают, что он лежал в медчасти, но на самом деле он всё время находился в отряде. Скорую вызвали, когда начали бунтовать ребята из отряда, которые видели, как ему плохо. Они чуть ли не забастовку устроили, тогда только на сына обратили внимание».

Несмотря на жалобы осужденного, он продолжал работать еще десять дней — постельный режим не назначали.

30 декабря, когда температура поднялась выше 39 градусов, ему поставили диагноз ОРВИ. На следующий день, как следует из объяснений врачей, начали давать антибиотики. 3 января осужденного отправили на снимок и поставили диагноз «пневмония нижней доли справа», на следующий день сделали повторный рентген и дополнили диагноз «пневмония нижней доли слева».

Состояние мужчины ухудшалось, но он продолжал находиться в колонии. Как следует из материалов проверки, главврач Глубокской колонии заявил, что забрать его к себе не мог, так как шел ремонт.

4 января Валентина Пищалова решили везти в больницу при Жодинской тюрьме, то есть за 150 км от Глубокого. Умер осужденный прямо в машине скорой помощи, от колонии отъехали всего на три километра.

У матери хранится последнее письмо Валентина, которое он отправил в 20-х числах декабря.

«Я просто в ужасе от этой аномальной зоны, — писал осужденный. — Полтора месяца болею, похудел так, что боюсь в зеркало смотреть. Ночами просыпаюсь от приступов удушья, как будто у меня астма. Я в шоке от того, что со мной происходит. Сходил в медчасть, сделал снимок, вроде всё нормально. Но как может быть нормально, если я похудел, задыхаюсь, слабость, ничего не ем. Чувствую, что чем-то болею, а мне говорят: всё у вас хорошо. Ладно, буду проверять себя на прочность, а там время покажет».

Через две недели родные Валентина забрали из колонии его тело. Мать добивается, чтобы было возбуждено уголовное дело в отношении медиков, которые, по ее мнению, неправильно лечили сына. Однако в Следственном комитете настаивают, что нарушений со стороны медперсонала не было.

«Ему поставили ОРВИ, а у него была двусторонняя пневмония, — говорит Надежда Михайловна. — В крови не обнаружено следов антибиотиков. Его лечили анальгином, и всё на этом. Врачи поздно назначили снимок, в больницу его повезли, когда другие осужденные чуть ли не бунт устроили. Я хочу, чтобы они ответили за жизнь моего сына, поэтому буду жаловаться и добиваться справедливости».

По словам матери, после гибели ее сына одного из осужденных срочно отправили на лечение в Оршу.

Начальнику Департамента исполнения наказаний МВД Сергею Дорошко задавали вопрос, не пора ли тюремную медицину передать под контроль Министерства здравоохранения.

«Если вы хотите услышать мою позицию, то это однозначное «нет», — заявил Сергей Дорошко. — Тюремная медицина должна оставаться в тюрьме. У нас достаточно высококвалифицированные работники в этом направлении. Есть даже кандидат наук, начальник медицинской части тюрьмы № 4 Могилева. Подготовку и переподготовку врачей-специалистов мы проводим совместно с Министерством здравоохранения, и у нас точно такие же нормы, как и у них. Более того, это ведомство очень жестко контролирует наш порядок лечения, назначения и так далее».