«Каждые выходные ездила из Зельвы в Минск, чтобы поработать на скорой»

Два года назад Валерия Горбачева получила диплом врача-психиатра и направление на работу в Зельву — провинциальный городок в 200 километрах от дома. «Я всегда хотела перебраться в Минск, поэтому за полгода да окончания распределения согласилась поработать на скорой, — признается девушка. — Каждую пятницу садилась на ночной поезд, чтобы утром заступить на дежурство. Возвращалась в воскресенье ночью тем же поездом».

Мы встречаем Валерию во время ее дежурства на подстанции скорой помощи в районе Кунцевщины. «Пока было четыре вызова, так что день, можно сказать, спокойный», — говорит Валерия.

Поступать в медицинский она решила в 11-м классе. Как бы это банально не звучало, но стимул помогать людям при выборе профессии оказался решающим.

«Я проходила несколько тестов на профориентацию, и все время выскакивала рекомендация быть доктором, — рассказывает девушка. — Мне было 17 лет, я жила с родителями и особо не задумывалась, сколько буду зарабатывать. Был интерес — стать врачом».

Поступала Валерия на медико-психологическое дело — факультет, с которого выпускаются психиатры, наркологи, психотерапевты и сексологи.

«По распределению я попала в Зельву. Для меня это было очень неожиданно, — отмечает собеседница. — У меня всегда было желание переехать в Минск. И подруга, которая работала в Новинках, рассказала, что на скорой освобождается полставки. Я четко понимала, что найти место в Минске непросто, нужно цепляться за эту возможность. И с марта по август каждые выходные ездила на подработку — садилась поездом в три часа ночи, в семь утра я была в Минске, в девять приступала к работе. Сутки работала и в воскресенье ночью возвращалась в Зельву. Так мои выходные и проходили».

Несмотря на нагрузку, работа на скорой, по словам Валерии, ей очень нравится.

«Раньше я была на амбулаторном приеме. Из-за большого объема документации не получается уделить пациенту столько времени, сколько хотелось бы, а время приема на каждого человека, как вы знаете, ограничено. На скорой ты приезжаешь, видишь состояние человека, оцениваешь его, оперативно принимаешь решение, нужна ли госпитализация либо какая-либо иная помощь. Больше практики, больше непосредственной работы с самим пациентом, — объясняет доктор. — Кроме того, со мной работает классная бригада: два фельдшера и санитар. Если пациент в состоянии обострения, есть определенная опасность. Но мои коллеги меня в обиду никогда не давали. Я, кстати, единственная девушка-врач в психиатрической бригаде нашей подстанции».

Валерия рассказывает, что когда новые знакомые узнают, кем она работает, спрашивают: «Ты меня видишь насквозь?».

«Я на это отвечаю, что, к сожалению, не рентген. Но какие-то особенности в человеке, конечно, замечаю».

По словам девушки, в психиатры просто так не идут: те, кто выбирают эту специальность, преследуют осознанную или неосознанную цель разобраться в себе.

«Я много раз сомневалась, туда ли я пошла, — признается собеседница. — На первых практических занятиях у меня был просто шок. Когда попадаешь в психиатрическую больницу, довольно тяжело видеть людей, которые там находятся. Психическое расстройство здорово меняет жизнь. Человек имел семью, престижную работу, но вот он заболел и больше не может продолжать прежнюю жизнь».

Первое время, по словам Валерии, ей нужно было несколько часов после занятий, чтобы прийти в себя:

«Но потом ко всему привыкаешь. Видишь в этом большой интерес: узнать, откуда берутся психические расстройства. Четких данных нет. Это не как лечебная специальность, что ты можешь что-то пощупать, измерить и всё понять. У нас таких методов нет. Всё определяется на клинической беседе. Это основной метод диагностики в психиатрии. Вообще это очень интересная отрасль, перспективная».

Валерия Горбачева отмечает, что белорусы довольно часто затягивают с обращением к специалисту.

«Обычно обращаются, когда психическое расстройство уже цветет полным ходом. И часто обращаются не сами пациенты, а их родные, когда понимают, что с человеком что-то не так. Но чем больше затягиваешь, тем, соответственно, больше времени займет лечение, — рассказывает доктор. — При депрессии, тревожных расстройствах применяется психотерапия. Это длительный процесс, за один прием у специалиста ничего не изменится, у некоторых на это уходят годы. А еще у нас считается, что лучший психолог — это друг или бутылка. Это для меня вообще бич! Хотя люди меняются. Молодежь уже спокойно воспринимает психотерапию. Есть выражение: не тратьте деньги на одежду, тратьте на путешествия — неважно, сколько твоим кедам, когда ты ходишь в них по Парижу. У нас своя версия: не тратьте деньги на одежду, тратьте на психотерапию — неважно, сколько твоим кедам, когда все вокруг бесят».

Самое приятное, по словам доктора, видеть прогресс: «Я сейчас прохожу клиническую ординатуру в Новинках, веду в отделении пациентов, которые впервые попали под наблюдение. И когда в первые дни человек вообще не идет на контакт, а ближе к выписке ты уже видишь, что он восстановился — это дорогого стоит. Благодарят и пациенты, и их родные, потому что жить рядом с человеком в обострении очень сложно».

Что касается вызовов по скорой помощи, то здесь чаще всего наблюдаются обострения.

«Есть, конечно, и бестолковые вызовы: человек выпил, и ему, грубо говоря, стало скучно, он вызывает скорую, с фразой «я хочу покончить с собой», — рассказывает Валерия. — Приезжаешь, а там просто пьяный мужик, который с кем-то там поругался или всё у него навалилось и не с кем поговорить. Это уже, конечно, вопрос совести человека, который по такому поводу позволяет себе вызвать бригаду скорой помощи. Но не выехать мы не можем: бывают случаи, когда среди таких пациентов встречаются те, кто действительно хотел совершить суицид.

Был еще случай: муж с женой выпивали, потом поругались, женщина ушла в ванную, сказала, что покончит жизнь самоубийством, накинула себе на шею бельевую веревку. Супруг, конечно, перепугался и вызвал 103. Когда мы приехали, забрали пациентку в Новинки, муж ее сопровождал. Когда мы привели ее в приемное отделение и ожидали врача, пациентка с мужем уже целовались и признавались друг другу в любви».

Зарплаты у белорусских врачей оставляют желать лучшего. И по этой причине многие уходят из профессии.

«Обидно, конечно, осознавать, что столько лет и сил потрачено на учебу, а зарабатываю я меньше, чем подруга, которая делает маникюр, — говорит Валерия. — Но у меня пока есть интерес к профессии, я хочу развиваться. Сейчас, к примеру, дополнительно прохожу обучение в Минском гештальт институте».

Отношение пациентов — еще один важный вопрос: «Некоторые относятся к врачам как к обслуживающему персоналу. На тебя могут накричать, оскорбить, а ты в ответ ничего не имеешь права сказать».

Валерия Горбачева приводит пример из своей практики, когда она работала на амбулаторном приеме в Зельве:

«Я пошла навстречу пациентке, у которой были жалобы на бессонницу. По идее, ей стоило обратиться к психотерапевту, не обязательно к психиатру. Привычные снотворные средства ей не помогали, и я выписала ей препарат, который идет для лечения тяжелых психических расстройств, но в малых дозах распространенно используется в качестве снотворного. Проинформировала ее об этом, детально рассказала про препарат. Каков был мой шок, когда эта пациентка через несколько дней ворвалась ко мне в кабинет, швырнула мне в лицо инструкцию с криком: «Я что, по-вашему, психбольная?» На мою попытку повторно что-либо ей донести пригрозила «проломить мне голову». Всё, что я ей ответила: «Покиньте кабинет». Но потом еще две недели писала объяснительные по ее жалобам.

Я понимаю, не везде процесс отлажен, никто не хочет сидеть в очередях и нервничать. Но поверьте, вины врачей в этом нет. Нас это напрягает не меньше, чем пациентов. Просто в этой ситуации хочется хоть немного уважения и понимания ситуации».

 

 

Фото Сергея Сацюка и из личного архива Валерии Горбачевой