Другие материалы рубрики «Культура»
-
Сергей Жданович: если бы мне сейчас предложили снять «Авель», я бы запросил 10 млн. долларов
Продюсер фильма рассказал, почему премьера картины откладывается в третий раз… -
Олег Молчан отметил двойной юбилей новыми песнями
Юбилейный концерт Олега Молчана стал ярким завершением традиционного фестиваля белорусской песни и поэзии в Молодечно…
- В выходные Музей истории города Минска устроит Музейный променад
- «Магутны Божа»: более 500 музыкантов примут участие в фестивале
- В июле в Минске откроется арт-кинотеатр с двумя 3D-залами
- В Минске началось балетное лето
- Возле брестской гостиницы «Буг», где останавливался Высоцкий, ему установят памятник
- Открылась выставка многометровых авангардных инсталляций
- В Минске презентовали «Смачныя гісторыі мінчукоў»
- «Джазовые вечера» В Минске: город отдыхает
- Змитер Войтюшкевич представил в Минске новый альбом песен
- Scorpions выступили в Минске в рамках мирового тура
Культура
Игорь Губерман: белорусы готовятся к худшему
- Игорь Губерман — гость в Минске не частый, но желанный. "Открыл" его президент "Класс-Клуба ДК" Геннадий Шульман. Причем, по собственному признанию Шульмана, приглашая поэта на гастроли в первый раз, по сути, согласился на кота в мешке. Теперь же Геннадий Михайлович не сомневается в величии Игоря Мироновича и зовет в Минск каждый раз с огромной охотой. Не сомневаемся в этом и мы, поэтому и пригласили Игоря Губермана на прямую линию.
- Нас маразм не обращает в идиотов.
- А в склерозе много радостей для духа:
- Каждый вечер — куча новых анекдотов,
- Каждый вечер — незнакомая старуха.
- Вопрос Надежды: "Когда вы сочинили самый первый "закатный гарик"? И не рановато ли?"
- — Нет, не рановато, потому что закат всегда длится долго. А сборник "Закатные гарики" я написал приблизительно в период с 1996-го по 1998 год.
- — Александр Ковалев прислал вам посвящения: "Он не проходит жизни мимо, /В стихах от боли пионер. /Любовь людей к нему сравнима /С любовью к пиву, например". И еще — о "закатных гариках": "Чтоб Губерман — и вдруг закат? /Скорей поверю в экзархат!"
- — Красиво!
- Вопрос А.Ковалева: "О чем думается после возлияния?"
- — Очевидно, о стихах идет речь? После возлияния думается не о них, а о других и разных вещах. Например, о том, что прочитал. Я ведь пишу мало и редко. Я веду типичную жизнь пенсионера — читаю много книжек, причем самых разных, включая, скажем, Лимонова, являющегося для меня образцом человеческой пакостности.
- — То есть не пренебрегаете ничем?
- — Ну конечно. Это же все ужасно интересно. И особенно тогда, когда Лимонов пишет нечто квазидокументальное — с упоминанием разных лиц, о которых ты прежде читал в других книжках. Но у Лимонова самые прекрасные, самые интересные люди становятся таким дерьмом собачьим, что просто диву даешься, как он ухитряется так все повернуть!
- — Подобные книжки выходят и о белорусской действительности.
- — Я вообще избегаю здесь говорить об этом, но если вас интересует, то я о ней, с точки зрения израильтянина, совершенно кошмарного не то чтобы мнения — я даже не знаю, чего! Дело в том, что я не знаю, как в Беларуси живут интеллигенты и все остальные, но зато читал в российской и американской прессе о том, что Беларусь является основным поставщиком вооружения Ираку. И это страшно и ужасно печально, если ваша страна поддерживает чудовищное мировое зло.
- — В прошлый приезд вы говорили, что настроение у минчан тревожное и пакостное. Как вам показалось в этот приезд?
- — Я подтверждаю свое прежнее ощущение. Ничего в этом смысле не изменилось. И более того — я это помню по 70-м брежневским годам в России — в разговорах у вас и во всем остальном явно сквозит готовность к худшим переменам. Вы уж простите: я — гость и должен произносить комплиментарные вещи, но я честно говорю то, что ощущаю.
- * * *
- Бывает, проснешься как птица —
- крылатой пружиной на взводе,
- и хочется жить и трудиться.
- Но к завтраку это проходит.
- Вопрос Игоря Заворина: "Вы сами говорите о себе, что человек вы легкомысленный и беспечный. Эти качества даются от рождения или их можно развить?"
- — Думаю, что они даются от рождения. И если их в себе не травить, тогда они благотворно расцветают самым ядовитым цветом.
- — Одна восточная мудрость гласит: если ты готов к переменам, значит, готов ко всему. Судя по вашей судьбе, вы были готовы ко всему всегда?
- — Да, это очень проницательная шутка, хотя я этой восточной мудрости не знал. И я не просто был готов к переменам — когда был моложе, я искал их. И в Израиль уехал вовсе не из сионистских побуждений, не от желания припасть к корням своих предков, а просто потому, что меня манила новая, другая жизнь.
- — Живя в Израиле, вы не думаете вернуться в Россию?
- — Ни в коем случае. Я отвечаю так незамедлительно потому, что мне очень хорошо живется в Израиле, я очень люблю эту страну, и я — очень израильтянин. Но у меня нисколько не прошла и любовь к России. Просто моя душа, не разрываясь, любит обе страны. И я с наслаждением приезжаю в Россию — у меня там, по счастью, еще живет куча друзей. Мне там очень хорошо. Там я — дома.
- * * *
- Жизнь не обходится без сук,
- в ней суки с нами пополам,
- и если б их не стало вдруг,
- пришлось бы ссучиться и нам.
- Вопрос Наташи: "Являетесь ли вы членом какого-либо союза писателей?"
- — В советский Союз писателей я не вступал по чистой брезгливости. Ведь еще давным-давно, задолго до посадки, у меня уже было две книги — для вступления в Союз писателей этого было достаточно. Членом же Союза израильских писателей я являюсь, но это безумно смешная организация, поскольку, в отличие от советского Союза писателей, никаких льгот там нет: нет ни домов творчества, ни преимущества на выход книжки при подаче заявления в издательство. Тем не менее нас в союзе человек двести пятьдесят. И я это количество увеличил, думаю, человек на пятнадцать (на двенадцать — точно), потому что если мне звонит какой-нибудь графоман и говорит, что хочет прислать мне рукопись, чтобы я рекомендовал его в Союз писателей, я отвечаю: "Не надо рукописи. Дайте только адрес и скажите: проза это или стихи? Я вам напишу рекомендацию".
- Вопрос Наташи: "Почему вы до сих пор не заслуженный артист России?"
- — Мне никто не предлагал. Да и потом, я же — израильтянин. Со мной, кстати, произошла одна интересная история (но вы ее, наверное, не напечатаете ввиду неформальной лексики): когда я как-то выступал в Москве, ко мне подошел министр культуры Ш-ш…
- — Швыдкой.
- — Да, Швыдкой. Замечательный человек. Наговорил мне кучу симпатичных слов. И я с ним тоже вежливо разговаривал, на "вы". И вдруг он мне говорит (правда, поддавшие были оба): "Пока я — министр культуры, пока меня не выгнали, давайте я попытаюсь, чтобы вам дали звание народного артиста России… нет, народного поэта России". Как Расул Гамзатов! Я так удивился, что ответил: "Ты ох…ел, старик!" Больше он ничего не сказал… Но Швыдкой — поразительный мужик. Я отношусь к нему с большим уважением.
- — А есть ли люди, с которыми вы говорите с придыханием?
- — Есть. Я с чудовищным придыханием разговаривал с Фазилем Искандером, с которым хорошо знаком, и хотя я его, это придыхание, скрываю, но оно внутри у меня есть. С Булатом Шалвовичем Окуджавой, Царствие ему небесное. С одним стариком — вором в законе, имя которого я просто не могу назвать. Я с ним вижусь раз в год, и во мне бушует просто чудовищное почтение к его жизни и к тому, что он прошел. И еще одного могу назвать такого человека: у нас в Израиле живет Эфраим Ильин, ему сейчас 91 год. Он — из тех сохранившихся единиц, кто строил Государство Израиль. Дело в том, что он еще в 1948 году, нелегально закупив оружие, послал первый транспорт из порта в Венеции. Оружие было спрятано под штабелями леса и мешками с картошкой. Благодаря ему и была снята блокада Иерусалима. Это невероятный мужик! Это человек, который на свои деньги, на все, что у него было, купил в Чехословакии четыре "мессершмитта". Он также был в составе бригад… Ну, словом, я много знаю о нем просто сумасшедших историй. То есть жизнью он рисковал в течение нескольких лет каждый день, а то и несколько раз в день. И я с ним не просто общаюсь, а приятельствую, дружу, пишу ему стихи на юбилеи, мы часто вместе пьем водку. И я отношусь к нему просто с немыслимым придыханием. Впрочем, еще несколько таких людей есть… Например, я с придыханием отношусь к своей жене — когда она рассержена.
- * * *
- В душе моей не тускло и не пусто,
- и девку если вижу в неглиже,
- я чувствую в себе живое чувство,
- но это чувство юмора уже.
- Вопрос Миши Карпенкова: "Если бы не было "гариков", на что бы вы жили?"
- — Это ужасный, просто страшный вопрос. Я даже не знаю… Вы знаете, в России я жил тем, что был инженером, тем, что писал научно-популярные книги под своим именем — есть и такие, и "негритянские" романы. Уезжая же в 1988 году в Израиль, я был готов абсолютно на все. Я же не знал, чем буду заниматься. Сам я просто не надеялся на такой Божий подарок — что начну читать свои стишки, что у меня окажутся читатели.
- — Ранее вы говорили о том, что надеетесь отловить некоторых пиратов, издающих ваши книги, чтобы заставить их выплатить хоть какие-то причитающиеся вам деньги. Получилось ли?
- — В России уже вышло, по-моему, 12 пиратских изданий моих книг. И я действительно хотел обратиться к адвокату. Но мой импресарио сказал мне: "Я сам найду адвоката". И адвокат поначалу за это дело взялся с большой радостью — сказал, что если все отловленные пираты заплатят штрафы, мы получим большие деньги. Но, перезвонив на следующий день, сообщил, что четыре из пиратских изданий выпущены афганскими ветеранами. "Если я им позвоню, — сказал адвокат, — я буду жить минут сорок, то есть то время, пока они доедут до моей конторы. (Смеется.) Поэтому связываться с этим я не буду".
- — Но убытки большие терпите?
- — Не-ет, потому что если бы мне честно платили деньги, то я получал бы совсем немного — в России же за книжки авторам платят копейки. Так что это не убытки, хотя и несколько обидно. Вы знаете, это сродни такому женскому чувству: когда тебя изнасиловали, а ты не хотел. Потому что очень часто женщину насилуют, а она этого хочет — мы знаем такие истории и в литературе, и в жизни.
- * * *
- Устарел язык Эзопа,
- стал прозрачен, как струя,
- отовсюду светит зопа,
- и не скроешь ни фуя.
- — Известно, что ваши строчки "В лесу раздавался топор дровосека…" с вашей же легкой руки пошли гулять как народные. А есть ли у вас еще что-то фольклорное?
- — Очень много. Я, например, знаю свои стишки, которые… неудобно хвастаться, но ужасно приятно — которые становились анекдотами, то есть их просто в прозе излагали. Во-вторых, и частушки мои печатались как фольклорные. Вот, например, частушка, быстро ставшая народной:
- Улетел мой ясный сокол
- Басурмана воевать.
- А на мне ночует свекор,
- Чтоб не стала блядовать.
- Но вы все равно печатать не станете.
- — Мы как-нибудь выкрутимся…
- — Вы выкрутитесь очень плохо и неприлично: вы поставите трехточие. Если хотите ставить три точки, лучше не печатайте. Пожалуйста. Потому что ничего более мерзкого, чем такого вот рода ханжество, я просто не знаю. Это хуже, чем советская цензура.
- — Как вы, кстати, относитесь к грядущей реформе русского языка? Не считаете ли, что некоторые слова из ненормативной лексики надо уже включать в академические словари?
- — Я думаю, что они автоматически включатся, потому что я вот читаю российские толстые журналы и вижу, что неформальная лексика уже вернулась на страницы толстых журналов, то есть вернулась в русский литературный текст. Поэтому я думаю, что какие бы ни были реформы — за или против — уже ничего не сделать. И это большое счастье, потому что русский литературный язык был сильно неполон без этих своих деталей. Тому пример — изумительная проза Юза Олешковского, выбросить из которой неформальную лексику просто невозможно.
- — Ну, из ваших "гариков" ее тоже не выбросишь.
- — И поэтому я так за нее.
- — Уже в заключение остается констатировать: с таким классиком довелось говорить!
- — Жалко, что моей жены здесь нету.
- — Почему жалко?
- — Потому что она меня считает идиотом и часто это говорит. (Смеется.)
- — На полном серьезе?
- — Нет, конечно. А иногда — да… Нет, я не знаю. Но хочу думать, что нет. (Смеется.)
В настоящее время комментариев к этому материалу нет.
Вы можете стать первым, разместив свой комментарий в форме слева