Королева оперетты Виктория Мазур — звезда, которая погасла

Народная артистка Беларуси Виктория Мазур была выдающейся актрисой оперетты. Удивительный голос, достойный мировых оперных сцен… Необыкновенная, поистине ослепительная красота, приводившая в трепет многочисленных поклонников… Она была настоящей королевой оперетты, великой и неподражаемой примой Белорусского государственного академического музыкального театра, куда пришла в далеком 1970 году. На протяжении трех с лишним десятилетий Виктория Мазур радовала публику своими блистательными выступлениями.

В первый день весны 2015 года ее не стало. Сегодня Викторию Николаевну вспоминают ветераны белорусской опереточной сцены, ее коллеги и друзья. 

 
Виктория Мазур в роли Чаны в оперетте «Поцелуй Чаниты».

Второй Мазур не будет! 

 — Вспоминается становление и открытие нашего театра, когда все мы были молоды и каждый старался как-то себя проявить. Мы ведь с Викой одновременно пришли в наш театр, — вспоминает народная артистка Беларуси Наталья Гайда. — Она тогда была еще студенткой консерватории. И, конечно, всем было ясно с самого начала, что Вика Мазур — это стопроцентная героиня классического репертуара в оперетте. Для этого у нее было всё — и внешние данные, и эмоциональность, и красивый голос полного диапазона. Мне кажется, что и сама она так себя ощущала и так подавала. Время показало, что, действительно, она тяготела именно к классике. Это был ее конек.

Нас с ней часто сравнивали. В одном интервью меня спросили: как вы воспринимали свою конкурентку Викторию Мазур? Я ответила, что не считала Вику своей конкуренткой, и думаю, что Вика ответила бы так же. У каждой из нас были свои достоинства и недостатки.

Конкуренция наша заключалась, может быть, в том, что каждый из нас старался сделать роль лучше. Ведь что публике нужно? Чтобы ты выглядела соответствующим образом, чтобы пела хорошо и чтобы умела любить на сцене. Вика полностью соответствовала всем этим критериям. Да, не будет второй Мазур, не будет второй Гайды, потому что каждый актер несет что-то свое, и если он чего-то стоит в своей профессии, то он останется в памяти даже какой-то одной ролью. А у Вики их было много, таких ролей! 

 
Виктория Мазур (в центре) в спектакле «Марица».

Она была неподражаемой Марицей, Сильвой, Ганной в «Веселой вдове», Теодорой в «Принцессе цирка», Одеттой в «Баядере». Но самая яркая ее роль, безусловно — Мадлен в «Фиалке Монмартра» Кальмана. В этой роли ей не было равных!

Конечно, ее уход из жизни — это большая потеря для театра. Она внесла огромный вклад в историю театра, в историю оперетты.

Бриллиантовое поколение 

 — «Старики» — бесценный дар любого театра, — говорит заслуженный артист Республики Беларусь Олег Тиунов, работавший в театре музкомедии с 1981 по 1990 год. — Это тот золотой фонд, который составляет основу любого театра, его суть. В нашем театре, к сожалению, ушедших со сцены ветеранов не жалуют. Вику тоже не жаловали, по сути — забыли. Она была очень яркая, незаурядная женщина и актриса.

Считаю, что служил в бриллиантовый период в истории театра, когда там был безусловный творческий лидер — дирижер Анатолий Максимович Лапунов, создавший серию звездных спектаклей. И мы в то время пережили период расцвета театра. И в этот период была Вика — самобытная, красивая, талантливая. Мы с ней вместе играли во многих спектаклях: в «Летучей мыши» (она — Розалинду, я — Генриха Айзенштайна), в «Пенелопе» (она — Пенелопу, я — Клеонта), в «Милом друге» (она — Виржини, я — Жоржа Дюруа). По-человечески очень тепло относились друг к другу, испытывали взаимную симпатию.

На сцене у нее все получалось! 

 — Она была блистательной актрисой музыкального театра! — отмечает Анатолий Лапунов (в 1975-1978 и 1982-1990 гг. — главный дирижер Государственного театра музыкальной комедии БССР). — В ней сочеталось всё, что необходимо для этого жанра: красота, голос, органичное поведение на сцене — будь то танец, вокал или текст. Она была настоящей звездой театра, настоящей героиней. Прекрасный, обаятельный — не без колкостей, естественно — человек, который умел отстаивать свою точку зрения.

Мне в этой связи вспоминаются те моменты, при которых она до некоторой степени вызывала мое недовольство. Это касалось, прежде всего, уроков, которые дирижер проводит с солистами. Я как дирижер на уроках требую, чтобы вокалисты пели в полный голос, для того чтобы обозначить фразировку, определить динамику в арии. Она все время уходила от этого, берегла голос и повторяла: «На сцене я всё сделаю». Но когда ты, дирижер, не достигаешь того, что необходимо на уроке, у тебя нет никакой уверенности в том, что на сцене что-то произойдет. И я полагал, что у нее ничего не получится, и то, что у нее есть, то она и выдаст на спектакле. Но, к моему удивлению, она выходила и, практически, выполняла все указания, которые я ей делал. Это какой-то удивительный феномен, при котором артист не может раскрываться на уроке и даже на репетициях. А на сцене у нее всё получалось!

Ее любили зрители, у нее была масса поклонников. Я знал людей, казалось бы, совершенно далеких от театра, которые при встрече со мной, прежде всего, интересовались, как Мазур и когда у нее новый спектакль. Она была по-настоящему народной артисткой.

Виктория Николаевна не терпела хамства, не терпела нетворческого, непрофессионального отношения к делу. Сцена для нее была, всё-таки, святое. Она была резковата на язык и могла кого-то одернуть прямо на сцене — такое тоже случалось. Она очень любила свой театр и хотела, чтобы он был лучше, наверное… Так проявлялась ее принципиальность.

Я вспоминаю ее с большой теплотой и симпатией.

Она делала просто королевские подарки 

 — Вика была с характером! — рассказывает заслуженный артист Республики Беларусь Василий Сердюков. — Был один случай в Доме офицеров. У нас тогда еще не было своего помещения, и спектакли шли на разных площадках. И вот в Доме офицеров мы играли «Сильву». Вика пела Сильву, а ее партнер Костя Лосев — Эдвина. А он был заядлый шахматист, и перед спектаклем начал играть партию в шахматы. Споет сцену и бежит за кулисы продолжать. И заигрался.

Помреж кричит по внутреннему радио: «Константин Иванович, Эдвин! На выход!» Вика нервно ходит по сцене взад-вперед, потому что уже должен идти дуэт «Помнишь ли ты…», а перед ним еще целая сцена, которую Лосев пропустил. Прозвучало вступление, а Эдвина всё нет. Помреж захлебывается: «Константин Иванович, ваш выход! Константин Иванович, Эдвин! Что вы делаете?! Ваш выход!!!» Лосев влетает на сцену… Вика молча подходит к нему, срывает парик-накладку, швыряет за кулисы и уходит со сцены. И, представьте себе, зал ее проводил настоящими овациями! Для нее работа, сцена были превыше всего, и она не выносила, когда из-за чьей-то расхлябанности страдал спектакль. 

 
Сцена из «Сильвы». В роли графа Бони Канчиану — Вячеслав Фоменко.

В середине 70-х мы были на гастролях в Ленинграде. Тогда на пике популярности был эстрадный певец Сергей Захаров. Видимо, он увидал Вику в каком-то нашем спектакле и сразу же пригласил ее в свой концерт. Этот концерт проходил в гигантском зале на 4000 мест. И они с Викой спели дуэтом. Зал просто взорвался овациями!

Вспоминаю нашу последнюю встречу: иду по коридору лечкомиссии, и вдруг Вика постучала в окно из палаты. Пожаловалась, что лежит с аритмией и попросила: «Скажи Галке, чтобы пирожков мне напекла!» Она очень любила то, что готовила моя жена, хотя сама была великолепной хозяйкой, очень хлебосольным и щедрым человеком.

Порой она делала просто королевские подарки! Я знаю одну даму, которой она подарила золотой браслет. Сняла его с руки и вручила, отдала, не жалея, со словами: «Возьми! Иначе ты меня обидишь!» Она очень хороший человек была. Очень талантливый, очень музыкальный, очень добрый. Многим помогала.

Мечтала вернуться на сцену. Я сам слыхал, как она просила у моей жены, которая работает начальником костюмерного цеха в нашем театре: «Галя, сохрани мои платья!»…

Была героиней, ушла героиней 

 — Мне как костюмеру часто приходилось готовить Вику Мазур к выходу на сцену, — вспоминает Галина Сердюкова. — Вика была само совершенство! Красивая, статная, великолепно сложенная. А пела как!

Человек она была прямой. То, что думала, то и говорила. Если что-то ей не понравится, она тут же скажет тебе в глаза. Была очень открытая, принципиальная.

Где-то в конце 90-х Вика стала набирать вес. По каким причинам — не знаю. Помню, когда она последний раз пела «Веселую вдову», я стерла в кровь пальцы, пока застегнула ей платье. Она не могла справиться с проблемой лишнего веса. И вскоре ушла из театра именно по этой причине.

Как-то мы с ней спустя несколько лет случайно встретились, стали вспоминать... Я говорю: «Вика, ты ведь могла еще работать!» Она ответила: «Галя, я была героиней, я ушла героиней!..»

Когда она пела, все остальное было уже неважно 

 — У Вики Мазур был настоящий оперный голос. Такой певицы в нашем театре больше никогда не было. И такой красивой актрисы, настоящей героини. В нее влюблялись! — рассказывает заслуженный артист Республики Беларусь Виктор Баженов. — Вначале актерски она была еще неуверенная. В консерватории ведь не готовят актеров. Ей нужен был хороший режиссер, а у нас режиссеры в то время менялись, как перчатки. Если бы в театре был постоянный режиссер, который бы с ней работал, она раскрылась бы гораздо раньше именно как актриса, потому что поддавалась режиссерскому влиянию, с ней можно было работать. Но Вика была очень музыкальная. Когда она пела, всё остальное было уже неважно. Тембр у нее просто уникальный!

Какая она была Мадлен в «Фиалке Монмартра»! Мы в Донецке с этим спектаклем произвели фурор! Люди просто орали от восторга. Оказалось, что наша молодая труппа ничем не уступала лучшим украинским театрам с давними традициями. А ведь украинцы считаются поющей нацией! И был такой успех, что нас просили еще остаться, а нам в Запорожье надо было переезжать. 

 
Виктория Мазур и Виктор Баженов в «Фиалке Монмартра».  

Вообще, Вика часто была непредсказуемая — и в жизни, и на сцене. Она всегда отстаивала справедливость. Вика не могла промолчать, даже если в этот момент она явно «выходила» из роли.

Умопомрачительная женщина 

 — Да, Виктория Николаевна могла сломать любую мизансцену, — говорит дирижер Александр Сосновский. — Я пришел в театр в 1981 году, когда она была уже на вершине карьеры. Я увидел и услышал колоссальную певицу. Просто колоссальную. Да и выглядела она умопомрачительно. Ей, в общем-то, не нужна была режиссура, по большому счету, особенно в классике, а особенно — если эта режиссура была неоправданной, не подчинялась логике музыкальной драматургии.

На сцену выходила красивая женщина и талантливая певица, бесподобно пела, и мизансцена рождалась прямо во время ее исполнения. Это было так естественно, хотя режиссеры, конечно, на нее обижались!

У меня осталась светлая память о Виктории Николаевне и добрые чувства к ней. Вместе мы проработали в театре 25 лет. Да, она была очень независимой, никогда не боялась высказать негативное мнение по поводу спектакля, который ставится, по поводу исполнения, по поводу оркестра и персонально дирижера. И часто она была абсолютно права. Но вот как ни странно, на нее сложно было обидеться.

Считалось, что у нее был трудный характер, сложный. Но я, во всяком случае, за все годы не припоминаю каких-либо крупных конфликтов. Наоборот, у нас с ней была любовь. Я чувствовал ее отношение ко мне. И дома я у нее бывал, и общались до последнего. В августе я ее поздравлял с днем рождения, она в сентябре — меня. Уже не работая в театре, мы поддерживали отношения. Но Бог так распорядился, и жаль, что Виктория Николаевна ушла так рано.

Она была звезда, она была королева 

 — У нас с Викторией были очень хорошие коллегиальные отношения, — вспоминает народный артист Беларуси Петр Ридигер. — Когда я только приехал в театр по приглашению Министерства культуры из Ленинграда, мы как-то сразу стали с ней работать вместе. Никогда не забуду наших совместных спектаклей, где мы играли в паре: «Принцесса цирка», «Сильва», «Ночь в Венеции», «Веселая вдова», «Дьявольский наездник», «Летучая мышь»... Мы привыкли друг к другу, приспособились друг к другу. У нас был ансамбль, да и публика нас любила, что греха таить!

Виктория была очень красивой женщиной, обладала чудесным голосом. Мне было приятно с ней работать, и она мне доверяла как певцу и артисту, как музыканту. Я закончил Гнесинский институт по двум факультетам — по вокалу и фортепиано. Виктория часто просила меня настроить ее, распеть перед спектаклем. Я заходил к ней в гримерную, мы занимались распевками, проходили какие-то отрывки из спектакля — сцены, дуэты, чтобы войти в ритм спектакля, и потом уже шли на сцену. 

 

К сожалению, она стала полнеть. И сказала мне: «Я в такой форме выходить на сцену не хочу». Я не знаю, с чем это было связано, от чего зависело. Может быть, это был диабет. Не знаю. Мы не говорили на эту тему, я не хотел причинять ей боль.

Таких, как она, сейчас нет в нашем театре. В моем бывшем, если можно так сказать, театре. Уровень был другой. Она была звезда, она была королева.

«Я и себе сломала жизнь, и ему сломала жизнь!..»

 — Все, кто тогда приезжал в наш театр — актеры, режиссеры, говорили: «Боже, какая у вас героиня! С каким голосом! Такой красивой нигде нет! Она могла бы петь в опере!», — с восхищением вспоминает актриса Аэлита Крайникова. — В театре мы работали вместе с первых дней. Она пришла из консерватории, я из музыкального училища. Красивая, стройная, живая, энергичная, бесшабашная. Но когда я услышала, как она поет… У нее был уникальный голос. Ну до того красивый, не передать!

Конечно, она прожила яркую жизнь, что там говорить! Но у нее была личная жизненная драма. Она до последних дней сожалела о том, что рассталась с мужем, с Валерой Калошей. 
 
Он работал в нашем театре в балетной труппе. Они сразу же поженились и были очень счастливы. Валера удочерил Викину дочь Анжелу, нянчился с ней, кормил, заботился, ухаживал… Анжела и сейчас его безумно любит! Вика, по сути, предала Валеру, когда вышла замуж за дирижера Цатурова. Потом она постоянно говорила, что самая большая ошибка в ее жизни — это расставание с Валерой.

Виктория Мазур и Валерий Калоша на гастролях в Чернигове, 1974 г.

Она признавала, что сама была в этом виновата. Она просто предала его. Потому что он ее любил беззаветно! Вот это абсолютно точное слово. Беззаветно. Ничего не требуя взамен. Она это поняла довольно быстро, почти сразу. Ее последующий брак очень быстро распался, и она так и жила одна, потому что Валера потом женился.

У него есть двое уже взрослых сыновей. Я с ним поддерживала все это время связь. Но, зная Валеру, я могу сказать, что он, по-моему, до сих пор ее любит. И это проявилось еще более очевидно, когда Вики не стало, когда мы прощались с ней… На него было больно смотреть. Вика тянулась к нему, ей хотелось с ним общаться, видеть его. Она знала, что у него в семье нелады. И она даже говорила мне: «Ты знаешь, Элла, вот я немножко приведу себя в порядок и, ей-богу, мы бы жили вместе, может быть, он бы вернулся ко мне. Мне ничего от него не надо. Просто я до такой степени чувствую свою вину перед этим человеком! Я и себе сломала жизнь, и ему сломала жизнь!..».

Ну, что говорить… Это было по молодости, конечно. Она была бесшабашная. Мы же все думаем, что впереди осталось больше, чем сзади…

***

…Звезда Виктории Мазур погасла. Остались лишь многочисленные фото, с любовью сделанные в разные годы нежно любящим ее Валерием Калошей. На них Виктория Мазур предстает во всем блеске своей неземной красоты. 

 

 

Остались записи, на которых запечатлен ее фееричный голос. 

 

 

Осталась память об этой удивительной женщине, которая осенила своим искрометным талантом театр белорусской оперетты, ставший ее троном и плахой. Запомним ее такой — ослепительной, яркой, роскошной, царственной, и, вместе с тем, очень одинокой, как история любви, которую ей так и не удалось доиграть до конца…