Происшествия

Резня азербайджанцев в Минске. «Если из-за меня убили пять человек, то почему я остался жив?»

22 марта 2000 года в Минске в квартире одного из домов по Партизанскому проспекту были зарезаны пять граждан Азербайджана. Самой маленькой жертве было всего пять лет. Ее убили девятью ударами ножа в спину.

Кто и за что? Этот вопрос до сих пор мучает главного свидетеля этого жуткого преступления Тарлана Алиева, который чудом остался в живых. Он не верит в причастность к убийству Ирины Агаевой и ее брата Шамиля, супругов Насибовых и их дочери Лейлы бывшего сотрудника милиции Валерия Игнатовича и его банды.

Резня азербайджанцев в Минске
♦	Часть первая. Тела плавали в крови
♦	Часть вторая. Банда Игнатовича
♦	Часть третья. Молчание ценою в жизнь

— Столько лет прошло, но я все помню, тот день мне никогда не забыть, — говорит 55-летний Тарлан Алиев в начале беседы с корреспондентом Naviny.by. — Как забыть, когда не знаешь, кто и за что?

Тарлан закуривает и начинает рассказывать:



— 22 марта 2000 года был Новруз-байрамы, это азербайджанский праздник, мусульманский Новый год. Я был дома с Ирой и ее братом Шамилем. К нам пришли Насибовы, они жили от нас недалеко, через садик, мы дружили семьями. Они приходили к нам чуть ли не каждый вечер. Квартира была большая, двухкомнатная, большие кухня, прихожая и проходы. Хатыра и Эльхан приходили в гости с детьми, у них было две девочки.

В тот день мы пообедали, ели долму, дети бегали по квартире. С Эльханом мы сидели в одной из комнат, пили чай. Помню, Наргиз, младшая дочь Насибовых, уснула у меня на руках. Я девочку положил на диван, укрыл одеялом. Было примерно часа три дня.

У меня были компаньоны, армяне, они позвонили и пригласили меня отметить нашу удачную сделку. Я сказал, ребята, у нас праздник, мне часам к восьми-девяти надо быть дома. Около четырех часов я позвонил человеку, он приехал за мной на машине и забрал меня. Женщины оставались на кухне, готовили ужин: плов, пахлаву, что-то еще. Вся еда осталась в духовке.

В гостях у партнеров я пробыл примерно до девяти вечера. За мной приехала машина, и я поехал домой. Пригласил водителя, но он отказался, сказал, что уже поздно. Я поднялся на четвертый этаж, звоню, никто не открывает. За дверью тихо. Дома гости, какая может быть тишина? Толкаю дверь — она открывается. Вхожу — тихо. Думаю, меня разыгрывают.

В прихожей темновато, вижу, что-то лежит на полу. Присматриваюсь: на полу лежит ребенок, завернутый в одеяло, и в крови. Беру девочку на руки, зову: «Ира, Хатыра, Эльхан!» Иду в кухню: на полу лежат Ира и Хатыра. Иду в комнату. За двуспальной кроватью вижу тело Эльхана. Иру видел, Хатыру видел, Эльхана видел… Кричу: «Шамиль!» Заглядываю в туалет: Шамиль сидит на унитазе с отрубленной рукой.

Столько трупов! Представьте мое состояние! Иду в другую комнату, где я оставил Наргиз, когда уходил. Девочка единственная живая, она сидит на диване и плачет. Беру ребенка, выхожу на площадку, звоню соседям, объясняю и отдаю девочку. Потом звоню в милицию. Это было около десяти вечера. Потом приехала милиция, полковники, генералы… Как я вышел из той квартиры, я в ней больше никогда не был.

— То есть, вас не было в квартире примерно с четырех до девяти вечера? Следствие установило, что преступление произошло в промежутке времени с семи часов вечера до половины девятого.

— Может, они пришли к семи, полшестого…

— Свидетелей как таковых не было. Убивали пять человек, и соседи ничего не слышали?

— Для меня самого это загадка. После рабочего дня все были дома, и никто ничего не слышал, ни соседи сбоку, ни соседи снизу. Я знал Иру, она была очень резкая женщина, и в квартире было двое мужчин. Создалось впечатление, что никто не сопротивлялся.

— Преступники ушли, не оставив следов. Ни одного отпечатка пальца, ни одного следа обуви. А ведь в квартире должно было быть много крови.

— В прихожей была кровь, на кухне… Хатыра лежала в крови, Иру задушили... И ни одного следа, словно прилетели и улетели.

— Что с вами было потом, когда приехала милиция?

— Меня отвезли в отделение и допрашивали почти до утра. Как я понял, думали, что это я сделал. Допросы, допросы, допросы… Каждое мое слово проверяли. Сутки проходят, вторые, третьи, а меня не отпускают. Появилась версия, что это меня хотели убить, но по какой-то счастливой случайности меня не оказалось дома.

В моих документах по бизнесу нашли подделку, мелочь, я потом штраф заплатил и всё. Но меня арестовали и оправили в СИЗО. По сути, спрятали, было предположение, что меня заказали, убийцы заказ не выполнили и могут сделать еще попытку. Отпустили меня в конце июля.

Пока сидел, часто приходил следователь прокуратуры Чумаченко, он вел это дело, я ему рассказал всё, что знал. Да, я занимался бизнесом, были ситуации, когда я был должен, мне были должны. Но это были не те деньги, из-за которых убивают пять человек и оставляют в живых человека, у которого эти деньги могли быть. Напугать, избить, может, и могли, но убивать!..

— В следственном изоляторе у вас было время подумать, разложить все по полочкам и попытаться найти ответы на вопросы: кто и за что.

—Только этим и занимался. Ира в мои дела не лезла, Хатыра — домохозяйка, Эльхан — простой водитель, у него был КамАЗ, на котором он иногда по моей просьбе возил овощи на Россию. Шамиль — молодой парень, брат Иры, приехал из Азербайджана, подрабатывал у меня экспедитором. Ему отрубили руку. В Иране с ворами так поступают — какой рукой украл, ту и рубят. Но что мог такого украсть простой экспедитор, чтобы с ним так зверски расправиться?

— Убили ведь и пятилетнюю девочку!

— Могли убить и ее младшую сестру Наргиз. Думаю, ее спасло то, что она спала, была укрыта одеялом и ее просто не заметили. Заглянули в комнату и не заметили.

— Получается, что причина кроется в Тарлане Алиеве?

— Я вспомнил всех людей, которых мог хоть чем-то обидеть, хоть словом! У меня в голове постоянно крутилось: кто и за что? Ведь не случайно, что ворвались в эту квартиру, а не к соседям. Должен быть наводчик, кто мог им быть? Знакомые, друзья, коллеги по бизнесу? Не знаю.

— Некоторые свидетели утверждали, что видели во дворе «Жигули» первой модели красного цвета с черной крышей и даже госномер записали — П34-57МИ. Эту машину незадолго до налета на вашу квартиру купил Валерий Игнатович. Его, Гуза и Саушкина обвиняли в этом убийстве.

— Расскажу, что я видел. Когда за мной приехала машина, я спустился, сел в нее. Мы выезжали со двора, и я видел припаркованную красную машину. Раньше я ее во дворе не видел. Это были «Жигули» первой модели. Никакой черной крыши я не видел. У меня хорошая память на цифры. Я видел старый номер — на черном фоне белые цифры: 0831. Может, ошибся, и номер был — 0381 или 0391. И еще один момент. Когда мы проезжали возле «жигулей», человек, он сидел рядом с водителем, приподнялся, чтобы козырек прикрыл лицо. Зачем он так сделал? Чтобы я его не узнал. Значит, я его раньше видел. Я до сих мучаюсь вопросом: кто из моих знакомых мог пойти на такое?

— Большие деньги?

— На тот момент я должен был получить из России где-то около 30-50 тысяч долларов. Но я их не получил, они так и пропали. У меня тогда не было больших денег, и в квартире их не было. В конце концов, если пришли убивать из-за меня, то почему меня не убили? Пусть тогда не получилось, а потом? Я не прятался, но никаких угроз ни до, ни после не было, даже намека, что мне кто-то непонятно за что отомстил.

Вот сейчас мысль пришла. Незадолго до убийства знакомый попросил в долг пятьсот долларов. Помню, я сказал ему, что сейчас денег нет, но скоро получу крупную сумму и тебе дам. Может быть, он был в той машине и прятался от меня? Но денег у меня тогда не было.

— Насколько мне известно, вы опознали в Гузе человека, которого видели в тот день в красных «жигулях»? Сперва по фотографии, потом и лично.

— Я не говорил, что именно этого человека я видел в машине. Да, он похож внешне на того человека, крепкий такой, но то что это он, я не утверждал. Мне показывали всех — Игнатовича, Гуза, Саушкина. Я их раньше не видел. А вот тот человек, которого я видел 22 марта, он ведь прятался в машине неспроста.

— Суд Игнатовича и других полностью оправдал. Доказательства следствия были полностью отметены.

— Да какие там доказательства! Нашли веревку, которой Иру задушили, на ней генетические следы Саушкина. Что это, пот? Я в это не верю. Ножи нашли. Обыкновенные, ничем не примечательные. Откуда они взялись? Я что, помню, какие ножи лежали у нас в столе? Я не верю, что это сделал Игнатович и другие, которых обвиняли.

Я был в суде, смотрел на них и не видел в их глазах, что это они убили моих… Может быть, Завадского и других, не знаю, может быть, они. Но они ничего не сказали. Они должны были сказать, я был в тюрьме, видел, как раскручивают людей, есть много способов заставить говорить.

— После оправдательного приговора вы получали какую-либо официальную информацию о том, что следствие продолжилось или дело приостановили? Следствие ведь вас признало потерпевшим.

— Я сам звонил следователю, интересовался, мне отвечали: «Ищем». Да, следователь Чумаченко был уверен, что это Игнатович, Гуз и Саушкин убили. Я так не могу сказать. Возможно, мистика или мое тогдашнее состояние сказалось, но Ира приходила ко мне во снах и говорила: «Это не они». А вот кто это сделал, не сказала. Не знаю до сих пор. Может, к экстрасенсам обратиться? По телевизору показывают, как они помогают следствию.

— Где похоронили Агаевых и Насибовых? Вам что-либо известно о судьбе Наргиз Насибовой? Ей сейчас 18 лет.

— Когда в июле 2000 года я вышел из СИЗО, то узнал, что погибших увезли в Азербайджан и там похоронили. Деньги на отправку тел самолетом собирали всей диаспорой. Наргиз увез в Баку ее дядя Гюндуз, брат Хатыры. Связей с ними я не поддерживаю. Может, они в глубине души считают меня виноватым. В то время в газетах, даже азербайджанских, писали, что у меня очень много долгов. Фактически их не было. По сегодняшний день я не чувствую за собой вины. В моих делах не было такого, чтобы из-за меня убивать пять человек. Если бы «из-за меня», то убили бы меня. Почему не убили — не знаю…

…23 марта текущего года по этому некогда громкому, а ныне забытому делу формально истек пятнадцатилетний срок давности привлечения к уголовной ответственности.