Беларусь-ЕС

Европа устала ломать голову над белорусским вопросом

Техническое решение ЕС о продлении ограничительных мер против белорусских чиновников вернуло на повестку дня вопросы эффективности санкций и усталости Европы от белорусского вопроса.

29 октября Совет ЕС на год продлил ограничительные меры против ряда белорусских чиновников и предприятий. Из списка выпали 13 человек и 5 предприятий, в отношении которых, по словам главы представительства ЕС в Беларуси Майры Мора, «более нет причин для нахождения в списке». В обновленный перечень, однако, попали три руководителя белорусских колоний, где, по данным ЕС, оказывали давление на политзаключенных.


ЕС намекает?

По мнению политолога Валерия Карбалевича, это решение Евросоюза отражает, прежде всего, отсутствие изменений в белорусской политической ситуации. Как следствие, «статус-кво в отношениях Беларуси с ЕС сохраняется», считает эксперт.

Аналитик BISS (Вильнюс) Денис Мельянцов, напротив, считает, что речь идет о сигнале Брюсселя: ЕС готов к принятию гибких решений, в том числе и относительно списка невъездных.

«В него могут попасть люди, которые, по мнению ЕС, причастны к репрессиям и нарушениям прав человека. С другой стороны, они могут быть исключены, если переходят на другую работу или появляются другие сигналы, что они не причастны к нарушению прав человека», — поясняет Мельянцов.


Апатия по-европейски

Так или иначе, почти все эксперты отметили, что очередное продление санкций стоит рассматривать как шаг, по большому счету, технический. Вслед за охлаждением белорусско-европейских отношений остыл и интерес европейцев к белорусской тематике.

Эту позицию разделяет и Денис Мельянцов. Судя по своему общению с европейскими чиновниками, аналитик отмечает прежде всего их усталость от белорусского вопроса: «Они почти убедились, что санкции не работают, но нет понимания, что делать; им кажется, что они перепробовали все, и это приводит к разочарованию в белорусском кейсе».

Аналитик тут же оговаривается, что, по сути, ни серьезных санкций, ни последовательной политики втягивания европейцы не проводили, но это не добавляет им энтузиазма.

Впрочем, нельзя не отметить, что обе эти крайние опции едва ли доступны для ЕС: на серьезные санкции не хватит политической воли и уверенности в их эффективности, а для полноценного сотрудничества с официальным Минском пришлось бы перешагнуть через принципы и репутацию.

Денис Мельянцов обращает внимание еще на одну причину растущей апатии Евросоюза — особенность его политических циклов.

«В ЕС регулярно проходят выборы, нужно быстрое решение вопроса. И если создается проблема вроде белорусской, они пытаются применять различные механизмы, а когда те не работают, то они (европейские политики. — Naviny.by.) предпочитают забыть эту тему и заняться другой проблематикой, которая имеет решение», — поясняет аналитик.


За и против

По мнению Валерия Карбалевича, говорить, что санкции не работают, сложно. «Мы не знаем, что было бы при отсутствии санкций. Возможно, ситуация с правами человека была бы еще хуже».

Можно парировать, что неизвестно и в какую сторону изменилась бы ситуация, будь введены серьезные экономические санкции со стороны ЕС, например, запрет на приобретение белорусских нефтепродуктов.

По мнению политолога, в этой ситуации власть, скорее всего, скооперировалась бы с российскими компаниями, чтобы экспортировать нефтепродукты под брендом восточной соседки. «Хотя, конечно, определенный ущерб Беларусь бы понесла», — отмечает Карбалевич.

«Если бы это совпало с резким падением валютных поступлений извне и с президентскими выборами, то это был бы болезненный удар по имиджу Лукашенко и недовольство населения наверняка выросло бы», — убежден эксперт.

Другое дело, кто пришел бы к власти, если бы в итоге волна народного недовольства смыла сегодняшний режим: раздробленная оппозиция, новый популист-автократ или протеже силовиков и номенклатуры, поддержанный в Кремле?

Международный опыт эффективности санкций неоднозначен. Валерий Карбалевич приводит неудачный пример Кубы, к которому смело можно добавить КНДР и ряд африканских диктатур, для которых санкции не стали смертельной проблемой.

«А в Бирме (ныне Мьянме. — Naviny.by.) военный режим пошел на существенные уступки в плане прав человека именно под давлением санкций. Режим Милошевича в Югославии рухнул в значительной мере под давлением экономических санкций», — предлагает обратные примеры политолог.

Не стоит, однако, забывать о двух серьезных особенностях упомянутых и других случаев сработавших санкций. Во-первых, как в Сербии, так и в Мьянме оппозиция сумела на время оставить в стороне разногласия и сплотиться вокруг одного лидера (Воислава Коштуницы, Аун Сан Су Чжи), чего пока не намечается в Беларуси.

Во-вторых, ни у Милошевича, ни у хунты генерала Тана Шве не было того, что есть у белорусской власти — могущественного внешнего покровителя. Даже демократ Ельцин в 1996 году прислал высокопоставленных эмиссаров для стабилизации обстановки в Минске, когда молодому президенту Лукашенко угрожал импичмент.

Ныне в случае серьезного экономического и политического кризиса в Беларуси столь же логично ожидать активности от Владимира Путина, строящего Евразийский союз. Последнее, что нужно Кремлю в Беларуси, — это нестабильность с риском геополитической переориентации на манер Украины.


К чему ломать копья?

Важно отметить, что постепенно начал отходить на второй план раскол белорусских оппозиционеров по линии: сторонники жестких санкций — адвокаты диалога с властью.

Из убежденных сторонников жесткого давления извне на политическом поле остались, пожалуй, только гражданская кампания «Европейская Беларусь», руководство которой почти в полном составе эмигрировало из страны, зарегистрированный в Чехии «Молодой фронт» и незарегистрированная партия «Белорусская христианская демократия».

С другой стороны, условие освобождения политзаключенных остается моральным императивом и для тех оппозиционеров, которым ближе идея диалога Европы с властью.

Получается, что почти все заметные оппозиционные субъекты сходятся на общей позиции: нет снятию санкций до освобождения политузников, да — ограниченному диалогу с властью после выполнения этого условия, нет — экономической изоляции страны и да — акценту на поддержке гражданского общества Беларуси.

Рано говорить, что этот зарождающийся консенсус — залог хоть какого-то успеха оппозиции. Скорее, это знак политического взросления, что дает определенные надежды на возможность ее дальнейшей эволюции в сторону единства.