Мнение

Татьяна Замировская. ШОУ-БИЗ. Вы за наших или за немцев?

 

Татьяна Замировская. Музыкальный обозреватель «Белгазеты». Много лет занимается журналистикой, ведет джазовую радиопередачу, пишет рассказы про любовь и смерть. В прошлой жизни публиковалась в культовых мертвых журналах «НАШ», «Крокодил» и «Доберман». Считает, что имеет право высказывать свое мнение хотя бы потому, что в 90-х печаталась в цветной «Музыкальной газете». Предыдущая фраза — неправда.

Недавно группа «Кассиопея» презентовала в Минске свой новый альбом — в клубе «Граффити». В Москве их презентация вряд ли бы состоялась в зале на 50 плюс-минус человек — там к этой компании блаженненьких гадких утят отношение самое трепетное. После московской презентации альбома о нем написали практически все музыкальные издания. В Минске все иначе. Первый официально вышедший на родине альбом группы вызвал реакцию прессы в духе «это продуманное и циничное издевательство над музыкой и поэзией» — многие даже не восприняли группу всерьез, посчитав ее каким-то КВН-овским развлечением. Вообще, журналисты не очень любят вещи, о которых тяжело написать что-то конкретное. Видимо, потому, что здешняя аудитория «неконкретное» не воспримет, не полюбит и не запомнит.

Странно, но в ситуации, когда белорусская музыкальная культура (да и не только музыкальная) вокруг «подвисла» в состоянии неопределенности и хаоса, потеряла всю свою иерархичность (вспомните ранее идеальные строчки номинаций «Рок-коронации» — все были разложены по полочкам!) и превратилась в сюрреалистическое, немного потустороннее собрание всевозможных сочинений и измышлений, общественное сознание отчаянно желает все это упорядочить, довести до ума. Вместо того, чтобы махнуть на все рукой и сказать: ну да, такое время, такой период, всюду хаос и безумие, но это нормально. Увы, публика такое не любит. Она любит, чтобы было понятно. Чтобы были дихотомии — или одно, или другое. Или Инна Афанасьева спускается на сцену Дворца Республики верхом на звезде, или Иван Кирчук на «Вольным Паветры» заговаривает тихим посвистом окарины первые капли дождя. Надо, чтобы все было просто и понятно: на Афанасьеву мы не идем, на Кирчука мы идем. Или наоборот: всей семьей на Афанасьеву, а Кирчука мы вообще не знаем, кто это такой? Человек, который попал на оба подобных концерта и, по большому счету, в каждом обнаружил что-то толковое и душеполезное — по мнению большинства, психически больной, потому что подрывает саму систему общественного мышления, нагло отрицая мир дихотомии «или» — «или».

Неопределенность никто не любит. Публика не любит, журналисты не любят. Всем хочется, чтобы все было проще: чтобы четко виделись баррикады, и сразу было понятно, кто на какой стороне. Даже когда были запрещенные группы — все было как-то яснее: существовала официальная и неофициальная музыка. Теперь все не так — непонятно, как вообще выносить суждения: вот эта группа выступила в телевизоре, например, она по-прежнему «за нас»? Или уже не за нас, а за немцев? Вопросы в духе «ты за наших или за немцев?» помогают как-то определять мир, а не болтаться в «бессознанке» среди существующего хаоса. «В какой газете ты работаешь? — переспрашивают меня новые знакомые. — А она оппозиционная или государственная? Не оппозиционная? И не государственная? Так какая же?». Тут уже собеседник перестает понимать, кто ты вообще и за кого ты. Иногда для того, чтобы хоть как-то поддержать диалог (или, скорей, поддержать собеседника), необходимо сымитировать позицию, сделать вид, что ты на чьей-то стороне.

С белорусским языком здесь то же самое. Среда, где «говоришь на белорусском языке — ты наш, не говоришь — не наш», давно выдохлась: начали появляться диверсанты и «ворагі беларушчыны», которые на «нашем» языке вдруг начинают говорить какие-то жуткие вещи, ломая гештальты и головы. Может, поэтому и реагируют так ясно и яростно на вопросы о том, надо ли переводить, допустим, «Волшебного кролика» на белорусский — наконец-то обозначилось что-то, что можно посчитать позицией, оформленной претензией чем-то против нас. Это уже повод яростно кинуться в защиту родного языка, устроить виртуальную войну. Людям не хватает войн, поэтому какие-либо культурные заявления, более-менее тянущие на баррикадность, тут же вызывают имитацию такой войны. Срок годности такого бравого сражения — сутки, редко двое.

Может, поэтому «кукольные музычки» продюсера Александра Богданова, как назвал их один белорусский музыкальный деятель, не приживаются здесь. Чтобы субкультура и прижилась и существовала именно как субкультура, должно быть очень массивное давление культуры официальной. Должна быть война. А войны нет. Поэтому ее выдумывают, ее имитируют, находятся в поисках внешнего врага, ищут оппозицию всякому тезису и выискивают всюду хотя бы намек на возможную полемику. Народу нужны виртуальные баррикады, потому что на реальные он не ходит.

Возможно, проблема в том, что у нас в стране мало культурных героев, которые естественнейшим для себя образом живут в этом состоянии войны и четко делят мир на черное и белое, плохое и хорошее, ясное и мутное? Для творческого человека такое состояние, кстати — норма. Пока из подобных героев у нас есть разве что Сергей Михалок. Ну, и Витовт Мартыненко еще, наверное. Шутки шутками, а упорядочивать хаос и четко видеть образ врага — это занятие сильных, героических людей, которые способны вести за собой массы! Когда таких людей нет, массы делятся на маленькие группки людей и начинают активно ненавидеть другие группки, причем делать это чаще всего почему-то в интернете.

Состояние хаоса — не особо естественное, конечно, но для здешней музыкальной культуры на данном этапе, возможно, это норма. Ничто ни с чем не связано, все болтается в пустоте, иерархии и связи рухнули (или, скорей, рухнула самая четкая система их имитации), рождаются абсолютно внеконтекстные музыкальные группы, интересные разве что московским журналистам, привыкшим лавировать в потоках безумия и сюрреализма. У нас все не так. Потому что не напишешь в популярной газете новость в духе: «Бенька на Славянском Базаре потребовала в гримерку тридцать три чемодана, бутыль настойки из черники и три пары трусов в горошек». Такого не будет, потому что у нее это все и так есть — тридцать три чемодана, настойка и трусы. Да и читатель от подобных новостей может свихнуться. Лучше уж написать о том, что Рыбак потребовал жевательную резинку, хорошую жевательную резинку.

Как относиться к этому хаосу, описывая его? Описывать его как хаос и иррациональность — или упорядочивать все это безумие, укладывая хорошую жевательную резинку на одну полку, а чемоданы — на другую? А если все это свалено в один глобальный чемодан? Можно ли описывать реальность, не расставляя акценты? Когда-то я писала о том, что подобным образом относится к реальности группа J-Морс, которая является самой адекватной белорусской группой, т.к. в них эта наша глобальная неясность выражения достигла своего апогея. Текст назывался «Почему я ненавижу группу J-Морс», это была шутка такая. Увы, практически все поклонники группы восприняли в данном тексте только заголовок. Вот наука всякому юному белорусскому журналисту: надо писать проще и сразу же определяться, за кого ты. А то напишешь слово «ненавижу», а потом на концертах к тебе будут подбегать какие-то подростки и кричать: «Вот, ты ненавидишь группу J-Морс, а за что? Что они тебе сделали?». Честное слово, я после такой реакции однажды даже чуть ли не бросилась на шею мимо проходившему Пугачу (это был концерт Bela Music) и начала нервически кричать: «Я знаю, вы считаете, что я вас ненавижу!» «Да ты что, — заулыбался Пугач. — Я же нормальный человек!»

Действительно, оказывается, нормальные люди у нас все еще есть. Хоть какая-то определенность, которой можно держаться.

Мнения колумнистов могут не совпадать с мнением редакции. Приглашаем читателей обсуждать статьи на форуме, предлагать для участия в проекте новых авторов или собственные «Мнения».