Политика

Как Лукашенко стал белорусским и не стал российским президентом

Власть Александра Лукашенко в Беларуси зависит прежде всего от российских дотаций, утверждают аналитики. А это значит, что любые изменения во внутриполитическом ландшафте РФ не могут не влиять на нашу страну.

Чтобы понять, каковы реальные позиции Лукашенко в российских элитах и как это отражается на Беларуси, мы проследили эволюцию отношений Минска с кремлевскими олигархами, начиная с 90-х годов прошлого века.

Как все было просто

В первой половине 90-х Россия была так поглощена своими внутренними проблемами, что Беларусь оказалась на периферии ее интересов. Цели всех российских элит в отношении нашей страны были, в принципе, одинаковы — не допустить к власти «националистов» и периодически подстегивать вялый дрейф белорусской постсоветской номенклатуры в направлении интеграции.

В свою очередь, белорусские власти не смели впутываться в российские внутриполитические игры и ездили просить поддержку в привычные им кремлевские кабинеты.


Как Черномырдин помог Лукашенко

Так было и в апреле 1994 года, когда в начале кампании по выборам первого президента Беларуси премьер-министр Вячеслав Кебич отправился за поддержкой в Москву. Там он подписал новый договор о «рублевой зоне» — введении в Беларуси российской валюты, а взамен получил от премьер-министра РФ Виктора Черномырдина обещание поддержки на первых президентских выборах, скрепленную поцелуем «взасос». Своего главного конкурента — Александра Лукашенко — белорусский премьер собирался снять с выборов за нарушения в оформлении подписных листов. 


Премьер-министр РФ Виктор Черномырдие (слева) и премьер-министр Беларуси Вячеслав Кебич, Москва, апрель 1994. Очевидцы говорят, что инициатором поцелуя в авто был именно Кебич, а Черномырдин пытался освободиться. Фото Сергея Грица

Почему же всесильный на тот момент Кебич этого так и не сделал? Главная заслуга в этом самого Лукашенко, который переиграл Кебича в России, используя немыслимые для старой партийной школы методы. Не имея прямого выхода на Кремль, Лукашенко стал действовать через парламентскую оппозицию РФ.

За два месяца до белорусских выборов зампредседателя Аграрной партии России депутат Николай Харитонов устроил председателю совхоза «Городец» выступление в Госдуме. Лукашенко воспользовался этим, чтобы огласить свои намерения быть еще большим интегратором, чем Кебич. Но главное — он убедил российские элиты в том, что во втором туре Кебич может проиграть «националистическому» кандидату Зенону Пазьняку. В результате Кремль решил не рисковать и потребовал от Минска сделать так, чтобы во второй тур попали оба пророссийских кандидата, тем самым заведомо обрекая своего официального союзника на поражение.

Посодействовав избранию Лукашенко президентом, Кремль затем сыграл важную роль и в становлении его авторитарного режима. В 1996 году, во время конституционного кризиса в Беларуси, правительственная делегация РФ во главе с Черномырдиным прибыла в Минск и во время ночных переговоров убедила спикера Верховного совета РБ Семена Шарецкого отозвать из Конституционного суда дело об импичменте президента и согласиться на проведение референдума, в итоге наделившего Лукашенко «царскими» полномочиями.

Далее система белорусско-российских отношений усложнилась. Лукашенко сам стал крупным игроком на российском политическом поле, получив в Кремле как сильных союзников, так и влиятельных врагов.


Россия до Лукашенко

В конце 90-х во время постоянных болезней Бориса Ельцина и ослабления центральной власти российские олигархи и номенклатура группировались для борьбы за власть вокруг трех наиболее влиятельных «кланов».

В 1997 году федеральную власть совместно удерживали два из них. Первый «клан» ассоциировали с ельцинской семьей (дочь президента Татьяна Дьяченко, ее будущий муж — глава Администрации президента Валентин Юмашев, их близкий друг Борис Березовский, финансист Роман Абрамович). Главным их козырем был «доступ к телу» президента.

Вторая группа была известна как «питерские», поскольку многие из них были выходцами из ленинградской администрации Анатолия Собчака. Главной фигурой там был бессменный завхоз приватизации вице-премьер Анатолий Чубайс (наиболее заметный бизнесмен в его окружении — Владимир Потанин).

Семья и питерские находились в состоянии хронической «холодной войны» — за приватизируемую госсобственность и политическое влияние. Тем не менее, союз был необходим обеим сторонам для того, чтобы удерживать от рычагов власти третью — наиболее мощную — группу, постоянно претендовавшую на установление диктатуры, которой тогда жаждало большинство россиян. Речь идет о «московской группе» мэра Москвы Юрия Лужкова и его союзника экс-главы Службы внешней разведки Евгения Примакова.

В активе этой группы были огромные финансовые потоки, выделяемые федеральным правительством столице, которую мэр успешно оберегал от приватизации; жестко контролируемая московская бюрократия; карманные олигархи (наиболее заметный — глава АФК «Система» Владимир Евтушенков); теплые отношения с крупнейшей парламентской фракцией (КПРФ) и армией (Движение в поддержку армии Льва Рохлина); влияние среди глав регионов; и, не менее важное, чем всё предыдущее — связи в верхушке федеральных спецслужб.

Глава Службы внешней разведки Вячеслав Трубников много лет прослужил заместителем Примакова, когда тот сам возглавлял СВР и был не только его креатурой, но и близким другом. Почти не скрываясь, поддерживал «московских» директор ФСБ Николай Ковалев (позже он вступит в парламентский блок Примакова-Лужкова «Отечество — Вся Россия» и будет трудоустроен в компании Евтушенкова). К московским примкнул и бывший руководитель службы охраны Ельцина Александр Коржаков после своего скандального увольнения в 1996 году.

Не хватало им только одного — собственного популярного политика общенационального масштаба, который бы мог претендовать на должность президента. Популярность Лужкова среди россиян была стабильно высока — от 20% до 30%. Но исследователи отмечали, что хоть в силу ряда причин рейтинг московского мэра и нелегко снизить, но повысить — еще труднее.


Как Чубайс спас белорусскую независимость

Именно эту нишу — кандидата в президенты РФ от «московских» — и попытался занять Александр Лукашенко. Рейтинг белорусского президента в России в 1996 году был в районе 17%, но стремительно увеличивался, чему репутация диктатора, который «навел порядок», скорее способствовала, нежели мешала. В 2001 году он достиг 40% — это второе место после недавно избранного президентом России Владимира Путина. 

Во время своих регулярных выступлений в Госдуме Лукашенко не уставал высказывать лояльность Лужкову. В свою очередь, московские (в частности, министр иностранных дел Примаков, вице-премьер Серов, тогдашний помощник президента Дмитрий Рюриков) начали активно продвигать проект Союзного государства Беларуси и России, предусматривающий общую должность президента.

Планируемая конфедерация напоминала исторический пример «унии» Польши и Великого Княжества Литовского. Напомним, в результате того проекта династия литовского князя Ягайло проправила в Польше 200 лет, но автономия его родины ВКЛ внутри Союзного государства сначала стала формальностью, а потом и вовсе была ликвидирована. Вероятно, эта параллель побудила тогда Лукашенко сравнить себя со Львом Сапегой — деятелем ВКЛ времен польско-литовской Люблинской унии.

В 1997 году Лукашенко был согласен, чтобы Союзное государство возглавил президент России, с условием, что белорусский лидер получит пост вице-президента. После того, как президентская должность освободится (тогда никто не сомневался, что уход Ельцина из большой политики — дело нескольких лет, если не месяцев), нового президента предлагалось избирать общенациональным голосованием в двух странах. При поддержке «московских» победа Лукашенко выглядела наиболее реалистичной из всех рассматривыемых тогда сценариев. Это в интервью «Радыё Свабода» признавал в 2000 году Борис Березовский. При этом он объяснял, что в условиях доминирования московского клана наиболее вероятными кандидатурами на президентство считались Лужков, Зюганов и (позже) Примаков. В этой ситуации Лукашенко был, по словам Березовского, наименее неприемлимым для него вариантом, на который он в принципе готов был согласиться.

Но этим планам яростно воспротивились «питерские», которые понимали, что в случае объединения Семьи с «московскими» под руководством Лукашенко их «клан» может быстро лишиться не только власти, но и больших кусков собственности. Поэтому Чубайс, Борис Немцов и Сергей Ястржембский страстно доказывали Ельцину, что объединение угрожает, прежде всего, его интересам. Поскольку отказываться от объединения было нельзя с точки зрения пиара, они выступали за то, чтобы приоритетом интеграции было не политическое пространство, а экономическое, что, по их задумке, затормозило бы процесс слияния на неопределенное время.

Чтобы не демонизировать питерских реформаторов, отметим: беспокойство за рыночные реформы, демократию и усиление национализма в других автономных республиках РФ также, скорее всего, влияло на их позицию.



«В тот раз победа досталась «молодым реформаторам», которые отстояли проект аморфного союза с Белоруссией (речь идет о договоре от 2 апреля 1997 года О Союзе Беларуси и России. — Naviny.by) А ценой поражения их оппонентов стала отставка Дмитрия Рюрикова, которого президент РФ обвинил в том, что он пытался «протащить» свой вариант договора путем кабинетных интриг», — писал тогда «Коммерсантъ». 


Зачем Лукашенко продолжает проталкивать интеграцию

Хоть в 1997 году поход Лукашенко за «шапкой Мономаха» и провалился, он последовательно продолжал во всем поддерживать «московских». В августе 1997 года Ельцин отправил Примакова в Беларусь с «миссией невыполнимой» — добиться освобождения журналистов ОРТ Павла Шеремета и Дмитрия Завадского. Провал этого задания мог послужить официальным оправданием отставки министра. Но Лукашенко чаяния российского президента не оправдал и освободил журналистов, заставив российского президента, наоборот, публично похвалить свой МИД. Примаков, Лужков и их сторонники, в свою очередь, неизменно отстаивали интересы Минска.

На самом деле интересы Лукашенко тесно переплетены с интересами группы «московских». Начиная со второй половины 90-х годов он стал полноценным членом этого политическо-делового лобби и руководствуется теми же соображениями. В интересах этой группы на федеральном уровне РФ Беларусь служит источником ресурсов и политической базы для Лукашенко — такой же, какой Москва была для Лужкова, или каковым является Оборонно-промышленный комплекс для Примакова.

Единственное, что не позволяет Лукашенко вести игру по-крупному — это недостаточность политических прав в РФ, где политические ставки и финансовые потоки намного выше. Этим объясняется, что попытки белорусского президента «втиснуть» свою страну в единое политическое поле с Россией (не отдавая экономической автономии) не прекращались все последние годы. И хотя надежды Лукашенко на президентство РФ сейчас менее реальны, получив в России политические права, он станет ценным союзником для любого блока и потенциального лидера. А обращать политический капитал в финансовый он умеет не хуже своих российский коллег.

Именно поэтому Лукашенко готов обменять белорусские НПЗ — один из главных промышленных активов страны — на допуск его к бизнесу нефтедобычи в России. 

С другой стороны, экономические и информационные атаки на Беларусь и периодическое противодействие белорусско-российской интеграции со стороны Москвы направлены, в большинстве случаев, не против политики Минска, а против конкретно Лукашенко как члена одного из российских олигархических «кланов».

«Это та же команда, которая намекала Шаймиеву, Муртаза Рахимова наклоняла: дети и так далее и тому подобное, затем к Илюмжинову подобрались, потом меня прихватили, потом — Лужкова», — жаловался Лукашенко в 2010 году на информационную войну, которую, по его словам, против него развязала «кучка политиков» из команды Медведева. 


Продолжение темы — в следующей публикации этого цикла.

Из нее вы узнаете:

- как Путин обыграл «московских» в борьбе за власть;

- почему Лукашенко ссорится с Медведевым и помирился с Путиным;

- возможна ли ситуация, в которой Кремль попытается убрать белорусского правителя.