Политика

Лукашенко и политзаключенные: «Чапай думать будет»

Глава белорусской дипломатии Владимир Макей бросил в Евросоюз камень за черные списки невъездных представителей режима. В интервью РИА «Новости», опубликованном 1 апреля, Макей назвал эти списки «абсолютной смесью абсурда и измышлений». По словам министра, который сам фигурирует в числе невъездных, «без устранения этой проблемы с повестки дня наших отношений с Европейским союзом, наверное, движения вперед не будет».

Именно этот тезис многие веб-СМИ вынесли в заголовки. Что означает месседж главы МИД? Это эпатажный ультиматум? Или рутинная работа на публику? Скорее второе, считают независимые эксперты.


Еще один «наш ответ Чемберлену»

«Не думаю, что это условие Евросоюзу, — заявил в интервью Naviny.by аналитик Белорусского института стратегических исследований Андрей Елисеев. — Со стороны Беларуси нереалистично выдвигать такое требование. Скорее, Беларусь более нуждается в нормализации отношений, чем Евросоюз».

Собеседник полагает, что подобными заявлениями белорусские власти прежде всего работают на свой электорат, готовят почву на случай, если начнется процесс нормализации отношений с Европой. Тогда можно будет подать встречные шаги Брюсселя как уступку требованиям Минска.

Добавлю, что многие просто не добрались до первоисточника: вообще-то интервью с главой МИД готовилось явно по плану к малопопулярному в массах Дню единения народов Беларуси и России, так что Европа всплыла просто к слову.

Директор по исследованиям «Либерального клуба» Евгений Прейгерман и вовсе полагает, что у этого министерского месседжа один главный адресат — Александр Лукашенко. «Это демонстрация главе государства, что он, Макей, выполняет свою работу, держит ту переговорную позицию, которая с Лукашенко была согласована», — отметил аналитик в комментарии для Naviny.by. По мнению собеседника, из этого же разряда и недавний доклад белорусского МИДа о нарушениях прав человека в странах Запада.

Короче, внешнеполитическое ведомство работает в классическом советском стиле «нашего ответа Чемберлену».


Бабло победит зло?

В том же интервью Макей заявил, что «мы сейчас действительно достигли того уровня отношений, когда дальнейшие какие-то ужесточающие шаги со стороны Евросоюза не приведут к существенному изменению статус-кво в наших отношениях».

И вот здесь министр, как считают аналитики, по-своему прав. Вообще, конечно, об эффективности санкций судить трудно, так как политика белорусского руководства непрозрачна, и можно лишь гадать о мотивах, по которым большая часть тех, кто попал в тюрьму вследствие драматичных событий на Площади 19 декабря 2010 года, на сегодня все-таки на свободе.

Но по большому счету требование ЕС — выпустить и реабилитировать всех политзаключенных — пока не выполнено. Евгений Прейгерман видит три основных причины, по которым санкции Брюсселя против «последней диктатуры Европы» не имеют большого эффекта.

Во-первых, «нет якоря внутри страны». В качестве примера иного рода аналитик приводит авторитарную Словакию 1990-х. Тогда на граждан этой страны подействовала угроза: не будет демократических перемен — не видать вам Евросоюза. Белорусское общество в целом не имеет такой сильной мотивации, чтобы сражаться за демократию, а без этого внешнее давление во многом теряет смысл.

Во-вторых, наращивание нынешних ограничительных мер до уровня полномасштабных экономических санкций маловероятно, практически нереально, так как многие страны ЕС не хотят ставить под удар свои бизнес-интересы.

В-третьих, действует фактор России, которая в трудный момент готова подставить плечо (другое дело, что небескорыстно).

От себя добавлю: белорусский министр, твердя о бесплодности санкций, недоговаривает. Фишка в том, что сегодня Евросоюзу можно особо и не грузиться белорусским вопросом, а уповать на белорусскую же поговорку «прыдзе коза да воза».

А дело вот в чем: у Лукашенко банально обостряется потребность в деньгах. Его мартовский марафон по Индонезии, Сингапуру и Эмиратам оказался неурожайным. А перед этим в Санкт-Петербурге не удалось договориться о кредите в два миллиарда долларов на экономическую модернизацию (или якобы на модернизацию) с Владимиром Путиным. Да и с очередным траншем по линии ЕврАзЭС пока туманно.

Симптомом финансового голода стала весть о том, что правительство принялось наконец разрабатывать концепцию макроэкономических реформ, которую требует как одно из условий выдачи кредита МВФ. Вместе с тем, белорусское руководство прекрасно отдает себе отчет: без выпуска политзаключенных мечты об этом займе можно похоронить, напиши ты хоть сто концепций.


Черные списки — дело десятое

Пока в вопросе о политзаключенных Лукашенко официально непреклонен. Потому министр Макей, заметьте, этой темы даже не касается, когда распекает западников за абсурдные-де санкции. Вроде как проклятые буржуины просто проснулись когда-то в плохом настроении да и решили: а устроим-ка мы бяку маленькой гордой республике с ее ненаклоняемым вождем!

Но на деле, предполагают эксперты, Минск нащупывает возможность разблокировать отношения с Евросоюзом — только, во-первых, без потери лица, а во-вторых, с максимальной выгодой. Поэтому, говорят аналитики, освобождение политических узников в нынешнем году отнюдь не исключено.

При этом с другой стороны доходят сведения: большинство стран ЕС склоняются к тому, чтобы Макея как министра-коммуникатора вывести из черного списка. За такие интенции Европа уже получила на орехи от радикального крыла белорусской оппозиции.

Евгений Прейгерман не считает, что такой возможный реверанс Брюсселя принципиально повлияет на Лукашенко (тем более что выводят из блэк-листа не его).

Позиция белорусского руководителя в вопросе отношений с ЕС будет определяться не играми вокруг черного списка, а остротой денежной проблемы и степенью давления Москвы. «Пока у Лукашенко установка на жесткую линию, но в критической ситуации позиция может измениться», — говорит Прейгерман.

Андрей Елисеев, со своей стороны, замечает, что Минск заинтересован не только в деньгах МВФ и ЕС, но и во вступлении в ВТО — хотя бы в 2015 году. А там скорость переговоров также зависит от позиции ряда западных стран.


Если прижмут Москва и финансы…

Таким образом, интервью Макея свидетельствует лишь о том, что Лукашенко еще ничего не решил. «Чапай думать будет». Белорусский руководитель выжидает, не подобреет ли Путин, но и разруливание отношений с Брюсселем держит в уме.

Иными словами, принципиальный вопрос освобождения политзаключенных упирается в политическую волю одного человека — самовластного правителя Беларуси.

Да, и остается еще вопрос реабилитации. В последнее время некоторые европейские политики пытаются его редуцировать во имя возможного компромисса. Мол, немыслимо, чтобы Лукашенко признал все политические суды сфабрикованными, тогда надо наказывать прокуроров, судей и т.д.

Но, с другой стороны, это уж проблема белорусского руководства, как все оформить, чтобы и волки были сыты и козы целы. Почему-то кажется, что в случае реабилитации политзаключенных даже каким-нибудь волюнтаристским указом в обход формальных процедур Запад простит этот «диктаторский жест».