Общество

Почему были нарушены права Александра Лукашенко?

В рассмотрении уголовного дела журналиста Андрея Почобута были нарушены права гражданина Александра Лукашенко. Так считает политик, предприниматель и бывший заключенный Валерий Левоневский.


Валерий Левоневский на «зоне», 2006 год

— Приговор в отношении Андрея должен был быть оправдательным, — сказал в интервью интернет-газете Naviny.by Валерий Левоневский. — Для таких выводов есть целый ряд юридических нюансов. Ведь потерпевшим в данном случае должен был выступать президент и гражданин Республики Беларусь Александр Лукашенко. Однако органами уголовного преследования его статус в деле определен не был. На этом, насколько мне известно, настаивала и защита Почобута, и он сам. Потерпевший имеет определенные процессуальные права: знакомиться с материалами дела, заявлять ходатайства, иск о моральном возмещении вреда либо отказаться от претензий. Однако Лукашенко не был признан потерпевшим, и получается, что его права как гражданина были нарушены. Ситуация аналогична моему делу, когда в 2004 году меня тоже судили за оскорбление президента.

***

В так называемых «оскорбительных делах» Валерий Левоневский уже, можно сказать, эксперт. 7 сентября 2004 года Ленинский районный суд Гродно признал его виновным в нанесении публичного оскорбления президенту Беларуси, «сопряженного с обвинением в совершении тяжкого преступления» (ст. 368, ч. 2 УК), и приговорил к двум годам колонии общего режима. Главной уликой в деле была листовка со стихами. В приговоре указывалось, что во фразе «Приди и скажи, что ты против, чтобы за твой счет кто-то ездил в Австрию отдыхать, кататься на лыжах, жить в свое удовольствие», содержится оскорбление чести и достоинства главы государства. За это Левоневский отсидел свой срок от звонка до звонка. В 2004 году «Международная амнистия» признала его узником совести.

***

— Судить человека за его позицию, мысли, слова — это пагубно для власти, — продолжает Левоневский. — В то же время на объективное рассмотрение дела рассчитывать не приходится. Для того чтобы дать правовую оценку публикациям журналиста Почобута, требовалось провести независимую экспертизу. А откуда ей у нас взяться? В материалах моего дела было заключение лингвистическо-литературоведческой экспертизы, которую проводили специалисты Гродненского государственного университета имени Янки Купалы, люди в возрасте под 70 лет. Они даже противоречили друг другу. Я пытался вызвать их в суд, чтобы задать вопросы, но мне в этом отказали.

— Валерий Станиславович, а какие законные основания были, чтобы процесс над Почобутом сделать зарытым?

— Никаких оснований для этого не было. Меня, кстати, тоже в свое время пугали тем, что суд будет закрытым… По моему убеждению, это был примитивный механизм устранения общественности с целью не допустить огласки хода судебного разбирательства. Чтобы люди не смеялись… Будь в деле некие секретные материалы, его бы вела не прокуратура, а КГБ, и были бы другие статьи обвинения. На мой взгляд, все очевидно: не допустить людей к информации, держать в напряжении адвокатов и психологически давить на обвиняемого. Поверьте, это тяжелый груз, — не видеть людей, которые тебе сочувствуют и поддерживают. 


Андрей Почобут. Первые минуты на свободе

— Но приговор, хоть и без лишения свободы, остается обвинительным приговором: три года лишения свободы с отсрочкой на два года. Андрей оказался на тонком льду…

— Ситуация остается напряженной, судебное продолжение для Почобута может последовать в любой момент. Приговор издевательский для свободолюбивого и независимого в суждениях человека. По сути, Андрей получил пять лет: два года он фактически будет находиться под домашним арестом. А это значит, что два административных правонарушения в течение года и все — на три года в зону. А если усмотрят в его публикациях еще что-то типа оскорблений, то сроки могут суммировать. Но даже по истечении двух лет без нарушений суд может дать ему три года «химии». Проще говоря, журналисту на пять лет связали руки, чтобы заставить молчать. В этом-то и посыл другим независимым журналистам от властей. Вообще у меня создается впечатление, что в таких историях сперва определяют срок, а потом под него подгоняют дело. Мне, например, заранее сказали, сколько я получу, если не буду сотрудничать. Так и вышло.

— Власть устами первых лиц говорит, что политзаключенных у нас нет. Вроде уголовный кодекс один на всех…

— Дело Почобута, мое и еще многих десятков людей, я уверен, имеют явно политический и заказной характер. Для чего нужно было Андрея держать в СИЗО? Там должны находиться люди, которые действительно опасны для общества — убийцы, насильники и тому подобные. В бытность моей отсидки по амнистии или на УДО (условно-досрочное освобождение. — Naviny.by.) на свободу в первую очередь выходили рецидивисты, уголовники со стажем, то есть те, кто совершал и будет совершать преступления. Человек с пятью и более судимостями якобы встал на путь исправления, а потому достоин досрочного освобождения. Их выпускали, а потом снова «принимали». Я весь свой срок отсидел полностью, меня умышленно делали злостным нарушителем режима. По их меркам, я не стал на путь исправления. Так что есть люди опасные для населения, а есть опасные для власти. И таких, наверное, становится все больше. Вот ехал в троллейбусе, молодые ребята вслух рассказали стишок про президента. Никто из пассажиров не возмутился. А мне бы за такой лингвистическо-литературоведческий пассаж в 2004 году добавили бы еще пару лет!..