Дело Жемчужного: признают ли правозащитника политзаключенным?

10 июля 2015 года Витебский областной суд вынес приговор учредителю правозащитной организации «Платформ инновейшн» Михаилу Жемчужному — шесть лет лишения свободы. Обвиняемый свою вину не признает и настаивает, что дело против него сфабриковали. Причиной всему — его правозащитная деятельность. Некоторые активисты уже называют Жемчужного политзаключенным.

Уголовное дело в отношении Жемчужного Витебский областной суд рассматривал в закрытом заседании. Известно, что учредитель правозащитной организации признан виновным в подстрекательстве к умышленному разглашению иных сведений, представляющих служебную тайну; в незаконном приобретении в целях сбыта и сбыте специального технического средства (повторно), предназначенного для негласного получения информации, а также в покушении на дачу взятки (повторно).

По версии следствия, Михаил Жемчужный приобрел два комплекта записывающих устройств — в виде пуговицы и автомобильного ключа. В мае 2013 года передал сотруднику органов внутренних дел Жукову первое записывающее устройство, в октябре 2013-го — второе. Жуков имел доступ к сведениям, составляющим служебную тайну.

За это Михаил в четыре этапа передал милиционеру почти 400 долларов. Позже Жемчужный получил документы, содержащие сведения, составляющие служебную тайну.

Уголовные дела в отношении сотрудника правоохранительных органов, который фигурировал в деле Жемчужного, Витебский областным судом не рассматривались.

До ареста Жемчужного практически никто не знал о его правозащитной деятельности

Про Михаила Жемчужного, хотя он и являлся учредителем правозащитной организации, общественности известно немного. Бывший доцент Витебского технологического университета, кандидат технических наук, автор нескольких научных монографий и разработок. В 2007 году был осужден на пять лет лишения свободы. По словам его коллег, дело было связано с махинациями в научной сфере.

Директор «Платформ инновейшн» Алена Красовская-Касперович говорит, что Михаила тогда сделали «стрелочником» и посадили. После того, как он вышел на свободу, решил заняться правозащитной деятельностью.

«Основная функция Михаила — быть учредителем «Платформ инновейшн», — говорит Алена Красовская-Касперович. — Когда «Платформу» закрыли, мы понимали, что ни на меня, ни на Андрея Бондаренко новую организацию открыть невозможно, поэтому мы искали неизвестного человека, который бы жил не в Минске. Им и стал Михаил Жемчужный».

По словам правозащитницы, все переговоры с Жемчужным вел Андрей Бондаренко. Сама Красовская-Касперович с Михаилом практически не встречалась, время от времени переписывалась в интернете. Последний раз видела его прошлым летом, на суде по делу против Бондаренко.

«Михаил работал с Андреем. Остальные сотрудники «Платформы» не имели представления, чем он занимается, — говорит Алена. — Информация от Жемчужного никогда не входила в мониторинг пенитенциарной системы, который мы проводим. У нас были сведения о трагическом случае в ИВС Витебска — там умер человек. Но эту информацию мы получили не от Михаила».

Витебский правозащитник Павел Левинов говорит, что до информации об аресте Жемчужного даже не знал о таком правозащитнике.

«Я слышал о его первом уголовном деле, по науке, — говорит он. — Но никакой информации о его правозащитной деятельности я не знаю. По второму делу судебное заседание проходило в закрытом режиме. С адвоката взяли подписку о неразглашении сведений. Нас лишили возможности узнать детали этого уголовного дела».

То же самое говорит еще один витебский правозащитник Леонид Светик.

«Я переписываюсь с Михаилом Жемчужным. Последнее письмо получил в июне. Дальше переписка прервалась, — говорит он. — В своих письмах он пишет, что дело против него сфабриковали, но не поясняет, в чем именно. Возможно, цензура не пропускает всю информацию. Ситуация осложняется тем, что у него нет родственников в Беларуси, через которых мы бы могли узнать больше об этом деле. Кроме того, суд проходил в закрытом режиме. Нам, по сути, пока известен только приговор».

Признают ли Жемчужного политзаключенным?

Алена Красовская-Касперович, которая продолжает переписку с Михаилом Жемчужным, говорит, что в письмах сложно обсуждать детали уголовного дела.

«Такое письмо просто будет изъято, — объясняет правозащитница. — Из тех документов, которые мы видели, можно предположить, что Михаил все-таки нарушил закон. Никакой политики в его деле мы не видим».

Активисты общественной инициативы «За волю» придерживаются другого мнения. Анна Шапутько, которая также переписывается с Михаилом Жемчужный, считает, что он политзаключенный.

«Михаил Жемчужный — политзаключенный и по первому делу, и, тем более, по второму, потому что он осужден незаконно, — говорит она. — Властям было выгодно его «закрыть», чтобы он больше не занимался правозащитной деятельностью. Ведь он с помощью записывающих устройств хотел получить информацию о нарушениях в системе МВД, в тюрьмах».

При этом сам Михаил данные факты в переписке ни с Шапутько, ни с другими адресатами не сообщал.

«Наверняка не все его письма нам доходят, — говорит активистка инициативы «За волю». — Некоторые документы, которые он мне отправлял, я так и не получила».

Какую именно информацию Жемчужный рассчитывал получить от милиционера и планировал ли они использовать ее для защиты осужденных — главный вопрос закрытого уголовного дела.

Руководитель Белорусского дома прав человека Татьяна Ревяко говорит, что на сегодня у правозащитников нет достаточно информации, чтобы принять решение, является ли Михаил Жемчужный политзаключенный.

«Мы пытаемся выяснить обстоятельства дела, пока рано делать выводы», — отмечает она.

Прокуратура Витебской области принесла кассационный протест на приговор Михаилу Жемчужному, сам обвиняемый подал кассационную жалобу в Верховный суд.