Общество

Светлана Алексиевич: о советском времени и людях я уже сказала всё, что могла

Лауреат Нобелевской премии по литературе Светлана Алексиевич работает над двумя новыми книгами. Об этом писательница сообщила 14 апреля в Минске на презентации сборника «Алексіевіч на «Свабодзе», в который вошли интервью и другие материалы белорусской службы «Радио Свобода» с ее участием за более чем пятнадцать лет. 

Этот вечер в малом зале Дворца Республики — первая встреча писательницы с читателями в Беларуси после присуждения ей Нобелевской премии в октябре 2015 года. В зале собралось около пятисот человек, среди них были литераторы, журналисты, политические и общественные деятели, представители дипкорпуса. 

«У меня работы еще лет на двадцать»

Отвечая на вопросы участников встречи, Алексиевич отметила, что о советском времени и людях она в своих книгах сказала уже всё, что могла.

«Сейчас, когда я подумала, о чем бы я могла еще написать в моем жанре, здесь темы только две: любовь и смерть, — сказала писательница. — Две книги, которые я сейчас делаю, — это о любви мужчины и женщины, и о старости и смерти — вот этот кусок жизни, какая философия этого, философия непонимания себя, неценности себя».

По словам Алексиевич, ее часто упрекают в том, что герои в книгах «очень красиво говорят» и якобы это отчасти авторский вымысел.

«Вы знаете, я ищу человека потрясенного и застаю людей или возле смерти, или в состоянии любви. И вот тогда человек поднимается на цыпочки, он выше себя, и вот тогда он очень хорошо говорит», — добавила писательница.

Говоря о теме любви, лауреат Нобелевской премии напомнила, что в перестроечные годы работала над циклом передач на телевидении и одна из программ была посвящена вдове руководителя БССР Петра Машерова, которая сказала, что «любила его больше, чем детей».

«Я тогда увидела, что такое вот эти «большие» люди, какие они. Вы знаете, это как дача Януковича: кажется, что там что-то невероятное за этой аурой власти, а потом как вам откроют, как он жил, вы увидите этот золотой батон, какие-то невероятные простыни с собственными портретами (я думаю, мы еще такое увидим тоже) — но вы просто ахнете, насколько это тоже маленький человек, насколько это все то же самое», — сказала писательница

При этом Алексиевич сообщила, что отказалась в новой книге о любви обращаться к истории взаимоотношений экс-президента СССР Михаила Горбачева и его жены Раисы, хотя ей предлагали это сделать. «Я все-таки не изменю маленькому человеку», — отметила она.

«Я пишу очень медленно. Я же не просто пишу, я проживаю это время, это очень много людей, много размышлений. Так что у меня еще на лет двадцать работы», — сказала Алексиевич.


«Чернобыльский шлях» — последнее, что сохранилось из нашего сопротивления

Светлана Алексиевич благодарна организаторам «Чернобыльского шляха» за предложение стать в нынешнем году почетным председателем оргкомитета этой традиционной акции.

«Я благодарна, что меня сделали почетным руководителем оргкомитета «Чернобыльского шляха». Я думаю, что «Чернобыльский шлях» — это то малое, что еще сохранилось из нашего сопротивления тому, чтобы Чернобыль забыть, тому, чтобы атомная станция строилась, как будто у нас не было Чернобыля, как будто мы не знаем, чем это опасно и какую цену мы заплатили за этот «мирный атом», — сказала писательница.

При этом она считает, что участие в юбилейной акции — это важное дело для каждого белоруса, «если он думает о своих детях». «Нужно хотя бы продемонстрировать, что мы помним, мы знаем и хотим, чтобы эти проблемы решались», — сказала писательница.

Алексиевич уверена, что белорусские власти упрощают проблемы, связанные с последствиями чернобыльской катастрофы, поскольку «авторитарная власть примитивна, у нее остается только одна проблема — проблема власти».

«Для власти нет проблем культуры, нет сложных проблем в связи с чернобыльской катастрофой, это все как бы отсутствует. А если и присутствует, то в виде каких-то упрощенных вариантов», — добавила она.

«Есть такой немного грубый анекдот: если бы Чернобыль взорвался у папуасов, весь мир бы знал, кроме папуасов. Наша власть иногда напоминает их, — продолжила писательница. — Я приехала после десятилетнего перерыва: умерли многие мои друзья, и все они умерли от рака — десять человек. Собственно, это предсказывалось».

Последствия катастрофы остаются проблемой, «которую мы не поняли и не изучили», считает Алексиевич.


«В Украине идет не гражданская война»

На юго-востоке Украины идет «ни в коем случае не гражданская война», считает Светлана Алексиевич.

«Если пару грузовиков привезти сюда с оружием и несколько десятков танков, можно столкнуть Западную Беларусь с Восточной. Эти старые угли можно раздуть, это очень примитивно, и классические примеры есть, как это делается», — сказала Алексиевич.

Писательница сообщила, что бывает в Украине, которая является родиной ее матери, примерно раз в полгода.

«Люди там хотят новой жизни. Они говорят об этом, они готовятся к этому, — отметила писательница. — Это какое-то совершенно другое самоощущение народа, и этому можно только позавидовать. Конечно, все это страшно, эти горящие шины на Майдане, эти убитые люди. Но ведь кто их убил? Много доказательств известно, что это была третья сила, которая преследовала какие-то свои интересы».

По ее словам, «сейчас то же самое происходит в Донбассе. «Это понятно: Россия не хочет терять Украину, идут геополитические войны, сверхдержавы в этих процессах участвуют. Но народ, который я знаю с детства, устремлен в будущее», — добавила Алексиевич.

Пропаганду российского телевидения в отношении событий в Украине писательница считает преступлением.

«Это все неправда, про фашизм, про «Правый сектор», о котором там уже давно никто не говорит. Всегда, когда возникают такие вот революционные ситуации, бог знает что вылазит, и чаще всего на виду бывает что-то самое темное», — сказала она.

При этом Алексиевич отметила, что не является сторонником насильственных действий. «Майдан — это замечательно, но мне ближе Ганди и пацифизм», — заявила она.

 

«Свобода — более жесткая и прагматичная вещь, чем мы думали»

Страдания белорусского народа не конвертируются в свободу, считает Светлана Алексиевич.

«Свобода — это долгий путь. Да, мы бегали по площадям в 90-е годы, думая, что свобода родится из наших восклицаний. Но оказалось, это более жестокая, прагматичная и материальная вещь. Мы просто не знаем, что такое свобода, и у нас нет людей, которые могут этому научить», — сказала писательница.

«Нас задержали во времени, конечно. Когда мы учили марксизм-ленинизм и читали о роли личности в истории, там считалось, что масса — главное действующее лицо. И мы с вами свидетели, что масса, в общем-то, немного может. Но для меня было главным постсоветским открытием, что масса может не много, кто-то должен отлить ей форму», — отметила Алексиевич.

В связи с этим она вспомнила русскую пословицу о том, что из народа можно сделать и дубину, и икону.

«Я думаю, что-то похожее можно сказать о нас, хотя у нас нет такой решительности. Но будь у нас свой Вацлав Гавел, например Алесь Адамович, он подходил для этой роли, и вот если бы этот человек был во главе, то это было бы другое общество и за эти двадцать лет мы проделали бы другой путь», — считает писательница.

«Вот, говорят Путин — происходит его демонизация такая. А на самом деле речь идет о коллективном «Путине». То есть человек наверху аккумулирует то, что спрятано в душе вот этих миллионных масс, и он каким-то образом их формирует», — сказала Алексиевич.

«Подобное произошло и с Беларусью, — продолжила писательница. — Один человек накрыл все наше время, и мы оказались не там, где думали. Жертва и палач сплетаются в падении — что-то похожее произошло с нами. Конечно, можно на кухне немного стебаться, посмеиваться над тем, что происходит, но нельзя не признаться, что мы все соучастники этого».