Спорт

Вадим Девятовский: сам не знаю, откуда у меня такая любовь к родине

Серебряный призер Олимпиады 2008 года в Пекине, пропустивший нынешние Игры в Лондоне из-за травмы, а в сентябре избранный депутатом Палаты представителей V созыва Вадим Девятовский рассказал о надеждах продолжить спортивную карьеру, о мотивах, которые подвигли его пойти в парламент, о политических амбициях, стремлении помочь родному Новополоцку, порассуждал о белорусской оппозиции, шведской «плюшевой бомбардировке» и заявлениях министра спорта, анонсировал выпуск сборника своих стихов, а также признался, что не знает, откуда у него столько патриотизма…

— Вадим, начнем беседу с темы Олимпиады в Лондоне, на которую вы не попали из-за травмы. После того, как стало известно, что вы не едете на Игры, озвучивалось несколько версий: мол, или допинг-контроля боитесь, или просто не чувствуете в себе сил бороться за медали, или же благородно решили уступить дорогу молодым. Так все-таки из-за чего вы на самом деле пропустили Олимпиаду?

— Мои болельщики прекрасно знают, что если я говорю, что не поехал из-за травмы, то так на самом деле и есть. У меня на протяжении последних трех лет проблемы со здоровьем, в частности со спиной. Поверьте, я использовал все шансы, все возможности, чтобы выступить на Олимпиаде в Лондоне. Более того, я шел на большой риск, не снижая нагрузки и принимая обезболивающие медикаменты, чтобы я мог выступать. Однако когда стало понятно, что по состоянию здоровья не смогу конкурировать в полную силу, написал заявление с просьбой перевести меня в резерв. К тому же, отбор официально я не прошел — показал 4-й результат, хотя для многих специалистов завоевание именно олимпийской лицензии, которая у меня была, было достаточно для участия на Олимпиаде. Но я не хотел подводить команду, не хотел занимать чье-то место, я не хотел ехать на Игры статистом. Это было очень тяжело отказываться от Олимпиады, но это было верным решением. При броске я делал два поворота, а на третьем-четвертом меня клинило, в спине зажимало так, что я едва мог дышать. До последнего с врачами мы боролись, но боль все-таки взяла вверх. В таком состоянии я не мог ехать в Лондон смешить народ. А что касается допинг-контроля, то, как Национальное антидопинговое агентство делало заборы, так и международные офицеры приезжали вплоть до Олимпиады. Все результаты, естественно, были отрицательными.

— Насколько было обидно пропускать эти Игры, осознавая, что до следующих уже можете и не дотянуть?

— Это могли видеть только мои близкие, поскольку я редко даю волю эмоциям на людях. Я человек закаленный спортом, но когда стало ясно, что на Игры я не попадаю, даже меня пробило на скупую мужскую слезу. И вдвойне обидно, что проделанная работа и промежуточные результаты по ходу сезона внушали обоснованную уверенность в том, что в Лондоне я смогу бороться за призовое место. Но, к большому сожалению, мне, моему организму не хватило полтора месяца, чтобы дойти до Игр.

— Отстранение от соревнований в Лондоне вашего товарища Ивана Тихона, который считался главным претендентом на золото, считаете неслучайным?

— Когда мы выиграли суд и Международный олимпийский комитет вернул нам награды, завоеванные в Пекине, некоторые лица сразу намекнули, что это нам аукнется. Я считаю, что Ивана в Лондоне отстранили именно поэтому. Как вообще можно вскрывать допинг-пробы 8-летней давности, если они были отрицательными!

— Кстати, раз уж вы сами вспомнили о своей борьбе в суде за медали Пекина, хотелось бы уточнить вот какой момент. В СМИ нередко подчеркивается, что дело вы выиграли не потому, что не принимали допинг, а потому, что пробы у вас были взяты с нарушениями, и вам для реабилитации достаточно было доказать лишь этот факт.

— Больше 10 ящиков, в каждом ящике по 4 тома, это десятки тысяч страниц дела! Поверьте, никто бы нам не вернул медали, если бы мы отстаивали свою позицию исключительно на фактах нарушения процедуры. У нас с Иваном собрана неопровержимая доказательная база, подтверждающая нашу невиновность, и я считаю, что рассуждать и делать выводы по вопросу пекинского дела имеют право только те люди, которые, как минимум, внимательно прочли и разобрались в сути того, что написано в решении арбитражного суда, опубликованного на 77 страницах на сайте CAS. Хотел бы добавить, что многие факты нашего расследования по каким-то причинам не были отражены в этом документе. Какие это были причины — уже другой вопрос. Некоторые моменты, видимо, было очень сложно облачить в юридическую плоскость, а некоторые, по нашему мнению, могли навести тень на непогрешимость этой системы. Хочу отметить, что эта непогрешимость априори очень жестко закреплена во всех антидопинговых законах, чем и объясняется неимоверная сложность судебных разбирательств спортсменов с любыми антидопинговыми организациями. Нам же было важно выиграть это дело, и было бы странным высказывать претензии по положительному для нас решению.

— На одном из заседаний после Олимпиады министр спорта и туризма Олег Качан произнес эпичную фразу, мол, некоторые спортсмены целенаправленно не показывали максимальный результат, саботируя Игры. Думаете, такое возможно?

— Ни один спортсмен не будет умышленно саботировать Олимпиаду. Это абсурд. Помимо морального стимула у атлетов всегда присутствует и материальный. Как можно всю жизнь мечтать об Олимпиаде и вдруг ее саботировать? Во-вторых, как можно отказываться от вознаграждения и регалий по собственной инициативе? Вот я, например, не подтвердил на Олимпиаде в Лондоне свой статус медалиста и потерял президентскую стипендию. Это очень серьезные финансовые потери, хотя, повторюсь, я всегда соревновался за идею и за то, чтобы быть чемпионом.

— Скажите, а допустимо ли министру, руководителю отрасли делать подобные, назовем их спорными, заявления: в прошлом году про шайбу, которую надо зубами ловить, теперь вот — про саботаж.

— Министра можно понять по-человечески. Был медальный план, который, в принципе, был основан не на воздухе, а на определенных прогнозах и реальных людях, которые не раз доказывали свой высокий уровень. Тем не менее, план не выполнен. По разным причинам. А деньги были вложены в подготовку большие, в том числе и в мою. Понятно, что министр имеет право спрашивать со спортсменов. Но думаю, что те слова он сказал исключительно на эмоциях.

— Вадим, вы завязали со спортом или еще рассчитываете выйти в сектор?

— Я с мыслью о спорте не простился. Но загадывать не хочу. Если будет возможность, я вернусь. Хотя, случай с Иваном показал: от такого сценария никто не застрахован.

— А что вами движет? Зачем вам вообще этот спорт при нынешнем положении дел?

— Неимоверная любовь к нему. Да, у меня травмы, через боль тренируюсь и выступаю, но все равно хочется метать. Знаете, спорт — это для меня есть жизнь. Это постоянное желание доказывать себе, другим, на что ты способен, это стремление к заветной цели быть первым, это чувство огромного удовлетворения после каждого удачного выступления независимо от уровня турнира, это эмоции, это адреналин. Вот чем для меня является спорт. И мне сложно представить мою жизнь без него.

— Как вы планируете возвращаться в спорт, если вы теперь депутат? Ведь, наверное, работа в парламенте будет отнимать много времени.

— У меня был опыт трехразовых тренировок в период с 1999-го до 2002 года. Я не вижу проблем сейчас делать двухразовые тренировки. Например, с 6 до 8 утра и с 21 до 23 часов вечера. Я считаю себя человеком сильным и уверен, что справлюсь. Впрочем, я и в Пекин-то ехал, будучи депутатом местного совета. Понятно, что депутат Палаты представителей — это другой уровень, но для себя я со спортом еще не простился.

— Завершая тему спорта, попрошу прокомментировать вас арест главного тренера легкоатлетической сборной Анатолия Бадуева.

— Я тренируюсь вне сборной, по индивидуальной программе последние 12 лет. Так что ситуацию толком не знаю. Впрочем, до сих пор ведь нет информации, за что он был конкретно арестован. Знаю, что атмосфера в команде сейчас нездоровая. Но на протяжении всего времени у нас были нормальные деловые отношения.

— Почему вы решили стать депутатом парламента?

— Я занимаюсь общественной работой в родном Новополоцке уже несколько лет, возглавляю местную структуру «Белой Руси». Стать депутатом меня мотивировало доверие людей, которое они оказали мне. Я верю, что могу быть полезен городу в качестве депутата Палаты представителей. Я не планировал строить политическую карьеру, я просто хочу принести пользу людям, которые верят в меня.

Кстати, мои соперники поздравили меня с избранием. Мне кажется, это знак того, что они признают, что меня выбрал народ. Кто бы что ни говорил, я видел, как выборы проходили по моему округу, у нас были прозрачные урны, наблюдатели. При регистрации в кандидаты в депутаты моя инициативная группа собрала более 6 тысяч подписей. Три больших трудовых коллектива, включая «Нафтан», поддержали мою кандидатуру в выдвижении в депутаты. И я считаю, что справедливо и честно победил в этих выборах и сделаю все от меня зависящее, чтобы оправдать это высокое доверие.

— Многие считают, что у нас чисто декоративный парламент. Приверженцы такой точки зрения обращают внимание и на то, что Палата представителей IV созыва сама разработала и инициировала лишь считанные законопроекты…

— Может быть, и считанные. Но не будем забывать, что в ответственность парламента, например, входит и утверждение бюджета. А сколько еще работы по всем проектам, предложенным правительством, разными ведомствами, провел парламент помимо этого. К тому же, сегодня мы живем по законам, в том числе принятыми депутатами IV созыва. Другое дело, как всегда и во всем лишь время покажет, насколько они были правильными и актуальными. Со своей стороны, могу гарантировать, что я, будучи депутатом, буду вчитываться в каждый документ вплоть до последней точки и обсуждать в коллективах те или иные законотворческие инициативы.

— Многие российские бывшие спортсмены делают успешную карьеру в политике.

— Позвольте, перебью. А в чем их успех?

— Хотя бы в социальном статусе, финансовом благополучии…

— Меня это вообще не интересует. В моем понимании успешный политик — это когда есть эффект от работы. Если ты сделал что-то для людей, и люди говорят, что время пребывания того или иного политика мы ощутили и благодарны ему за его работу.

— То есть, у вас нет никаких политических амбиций?

— Нет. Я просто хочу быть полезным обществу. Если я буду полезен, если я это буду ощущать, если народ меня будет поддерживать и в будущем, если будет конкретный результат, возможно, тогда и амбиции появятся.

— Как вы считаете, у нас в Беларуси есть политзаключенные?

— Я много читал в разных СМИ об этом. Тема очень непростая и важная для общества. Признаться, я предполагал, что вы обязательно зададите мне этот вопрос. Я лишь хочу, чтобы у нас с вами все было по-честному. Как-то мне задали вопрос о беспорядках 19 декабря 2010 года после президентских выборов, а потом выдернули мои слова из контекста, смысл поменялся…

— А что у вас тогда спросили и каков был ответ?

— Вопрос: кто громил здание правительства, что это было на площади? Мой ответ: там не было людей, которые верили в переворот. Громить здание — это сумасшествие. Я понимаю, часть населения хочет перемен, но ведь есть и те, кто не хотят. Я думаю, что надо уважать и считаться с мнением большинства.

Что касается политзаключенных (я не пытаюсь уйти от вашего вопроса), то надо разобраться в судебных делах. Я бы не давал категоричную оценку: это политзаключенный или человек, нарушивший закон. Не зная все нюансы дела, я не могу сказать. На уровне эмоций я, конечно, не хочу, чтобы в Беларуси были политзаключенные, но могу ли я назвать хоть кого-то из нынешних заключенных именно политзаключенным, не зная деталей дела…

— Спустя несколько дней после парламентских выборов информационная компания БелаПАН проводила в Минске опрос: помните ли вы, за кого голосовали? Как минимум половина респондентов ответила, что не помнит. Чем вы объясните такой факт?

— Я не житель столицы, мне тяжело сказать. Уверен, если бы вы провели такой опрос в Новополоцке, то вам бы непременно ответили. Не знаю, поверите вы или нет, но меня на улицах Новополоцка останавливали сотни незнакомых мне людей, говорили: «Мы в вас верим».

— Теперь вас полноправно можно назвать политиком. Интересно узнать ваши взгляды по некоторым наиболее актуальным для Беларуси вопросам. Например, к кому все-таки ближе должна быть наша страна: к Евросоюзу или России?

— Мы славяне. Я бы сказал так, Россия и Украина — наши братья, а Евросоюз — хороший друг.

— Насколько справедливы санкции ЕС по отношению к Беларуси?

— Я всегда за диалог. Я не сторонник санкций. Этим только обозлишь и отвернешь. Мне кажется, и наш народ не поддерживает санкции ЕС против Беларуси.

— Недавно известный артист Владимир Гостюхин в интервью сказал, что в Беларуси нет оппозиции, а есть только разрушительная «пятая колонна». Вы согласны с ним?

— Смотрите, я являюсь членом «Белой Руси» исключительно из-за своих убеждений. Это мне не приносит абсолютно никакой финансовой выгоды. Я принимаю и уважаю ту оппозицию, которая действительно борется за идею, за свои убеждения, а та оппозиция, которую кто-то финансирует и, фактически, покупает ее мнение, мне неприятна. Думаю, у нас в Беларуси есть и те, и те.

— В российских СМИ регулярно появляются статьи о коррупции, превышении должностных полномочий членами правительства, парламента. Вы как член белорусского парламента знаете ли о подобных случаях у нас в стране? И если узнаете, что будете делать?

— Мне кажется, что в Беларуси уровень коррупции один из самых низких, в то время как во многих странах взятки чуть ли не легализованы. Я сам никогда не буду брать взятки и не подам руки человеку, который это делает. И молчать об этом тоже не буду.

— Если не ошибаюсь, вам, как депутату, полагается служебная квартира в Минске. Уже выбрали ее себе? Где она находится?

— Я не буду брать себе служебное жилье. Дело в том, что у меня в Минске есть своя квартира, правда, она не обустроена. Мне проще быстренько сделать ремонт, чем получить служебную, которая может кому-то пригодиться.

— А какая зарплата у депутата?

— Я не знаю пока. Меня это меньше всего волнует. Понимаете, если говорить о заработке, то меня постоянно приглашают за рубеж как специалиста в метании молота, где зарплата была бы в разы больше. Еще раз повторяю, я пошел в депутаты вовсе не из-за зарплаты и статуса.

— Вадим, откуда ж такой патриотизм у вас?

— Если честно, и сам не знаю, откуда у меня такая любовь к родине.

— А в какой валюте вы храните свои сбережения?

— В белорусских рублях. Я уверен, что после прошлогодней девальвации подобного уже не произойдет. Это был горький опыт и из него сделаны выводы. Государство реально пытается как-то исправить ситуацию. Понятно, что прошлогодний кризис ударил по всем.

— Одним из самых скандальных событий нынешнего лета стала «плюшевая бомбардировка» Беларуси гражданами Швеции. Что можете сказать об этой акции?

— Есть наша граница, а есть другая — Евросоюза. Ладно, шведы прилетели в Беларусь, но ведь они еще и безболезненно ВЫЛЕТЕЛИ из нашей страны. Для меня в этом случае все понятно.

— Давайте уточним: вы считаете, что у шведов были пособники из других стран?

— Думаю, да. По крайней мере, те, кто помог вылететь из Беларуси. А вообще меня эта акция шведов задела.

— И чем же?

— Целенаправленным и циничным нарушением законодательства. Думаю, жители Швеции также не были бы рады, если бы какие-то белорусы сделали что-то подобное над их территорией.

— Вадим, в завершение давайте что-нибудь более позитивное и романтичное. Знаю, что вы пишете стихи…

— Много пишу. Начал в 23 года. Теперь стихов уже более сотни. В ближайшее время даже подумываю о том, чтобы издать сборник. Не обязательно для продажи, а просто для знакомых, друзей, которым бы его можно было подарить…