Европа показала Минску, что тоже умеет тянуть резину

Ненормальной назвал представитель МИД ситуацию, когда ЕС и Беларусь живут «по правилам, установленным Европейскими сообществами и Союзом Советских Социалистических Республик более четверти века назад». Действительно, из шести постсоветских стран, участвующих в «Восточном партнерстве» Евросоюза, лишь Беларусь не имеет двустороннего рамочного договора с Брюсселем.

Пресс-секретарь МИД Дмитрий Мирончик, комментируя эту тему на брифинге в Минске 27 октября, не стал углубляться в причины, по которым наша страна оказалась такой белой вороной.

Между тем изучение истории вопроса делает более понятной позицию Евросоюза, который, как было заявлено днем ранее, пока не готов начать с Беларусью переговоры о рамочном (или, как его еще часто называют, базовом) соглашении.

«Это остается средне- или долгосрочной целью», — заявила еврокомиссар Корина Крецу (причем, что придает заявлению весомости, от имени главы Европейской службы внешних действий Федерики Могерини) во время слушаний по ситуации в Беларуси, состоявшихся в Европарламенте 26 октября.

 

Мечтали о ЕС, а стали «последней диктатурой»

Тему же такого договора в начале года актуализировал в публичном пространстве (закулисно об этом заводили речь и ранее) министр иностранных дел Владимир Макей. Он заявил по телевидению о намерении Минска «выстраивать наши отношения в будущем на основе нового базового документа между Беларусью и Европейским союзом».

Вообще-то это называется «двадцать лет спустя». Или, если хотите, дежавю. Потому что документ такого формата — соглашение о партнерстве и сотрудничестве (СПС) — был подписан Беларусью и Евросоюзом еще в 1995 году, на заре президентства Александра Лукашенко. Причем он — не падайте со стула — заявил тогда, что наша страна сделала «первый важный шаг в направлении главной цели — вступления в Европейский союз».

Но что-то пошло не так. А если без обиняков, то гораздо более насущной целью стало для молодого руководителя государства укрощение строптивого Верховного Совета. Который в итоге был просто разогнан после референдума 1996 года. Шокированный волюнтаристским характером проведения и последствиями того плебисцита, резко переформатировавшего властные полномочия в пользу президента, Евросоюз заморозил ратификацию СПС.

Так началась целая эпоха противостояния Брюсселя с режимом, получившим ярлык «последней диктатуры Европы». Белорусские власти во имя превращенной в фетиш жестко авторитарной стабильности подавляли уличные протесты, сажали в тюрьму политических противников, за что и попали на санкции.

Оттепель 2008-2010 годов, когда вновь забрезжили надежды на СПС, закончилась разгоном Площади, конвейером суровых приговоров оппозиционерам и новыми санкциями, которые были сняты лишь в феврале нынешнего года.

Можно дискутировать о том, насколько продуманной и результативной оказалась многолетняя политика санкций, но совершенно очевидно, что серьезный повод для них давала именно репрессивная внутренняя политика белорусского руководства. Это к вопросу, кто так расстарался, что отношения независимой Беларуси с ЕС поныне формально основываются на правовой базе времен коллапса СССР.

 

От Минска ожидают конкретных шагов

В итоге стороны (в немалой степени под влиянием послекрымского синдрома) пришли-таки к консенсусу, что время собирать камни. Лукашенко выпустил в прошлом году последних на тот момент политзаключенных, в минувшем месяце две носительницы демократических взглядов получили мандаты в Палате представителей (последнее было отмечено как прогресс на слушаниях в Европарламенте 26 октября).

Но при этом сами выборы, по оценке наблюдателей БДИПЧ ОБСЕ, не соответствовали международным стандартам. Белорусские власти так и не учли главных рекомендаций ОБСЕ относительно изменения избирательного законодательства. Попытки же пустить пыль в глаза косметическими новациями (например, членам избиркомов предписали загораживать стол при подсчете бюллетеней не более чем с трех сторон, а наблюдателей держать не далее чем в трех метрах) Европу не впечатлили.

Да, репрессий стало меньше, но то, что вместо 15 суток ареста активистам уличных акций дают штрафы (часто превышающие размер средней зарплаты), трудно назвать торжеством демократии.

Не отменена и уголовная статья, грозящая лишением свободы за деятельность от имени незарегистрированной организации. При этом партии в Беларуси не регистрируются под разными высосанными из пальца предлогами (пример — злоключения христианских демократов) с 2000 года. Практически невозможно зарегистрировать и общественную организацию, если наверху ее считают нелояльной.

И таких претензий к белорусским властям у Запада много (наличие смертной казни, дискриминация негосударственных СМИ, ущемление гражданского общества и пр.). После обломов в двусторонних отношениях Европа хотела бы подстраховаться, добиться от режима реальных шагов в направлении внутренней либерализации, прежде чем вести в закрома.

А именно западные закрома (кредиты, инвестиции, более комфортные условия торговли и пр.) интересуют белорусское руководство в первую очередь в процессе сегодняшней разморозки отношений. Заключение базового договора с ЕС сулит материальные выгоды. Отсюда и такая активность отечественной дипломатии.

Репрессий стало меньше, но то, что вместо 15 суток ареста активистам уличных акций дают штрафы, трудно назвать торжеством демократии.

Но столь важный договор Брюссель «не может авансом заключать», заявил в комментарии для Naviny.by Андрей Егоров, директор Центра европейской трансформации (Минск).

По словам политолога, Евросоюз «заинтересован в стабильном движении Беларуси к изменениям и реформам, причем не только декларируемым, а вполне ощутимым. Европа не давит, но ожидает определенных шагов хоть где-нибудь».

 

Не сорваться в штопор репрессий

Итак, с одной стороны, очевидно, что Европа, напуганная аннексией Крыма и действиями Москвы на востоке Украины, пошла на определенную прагматизацию отношений с Минском.

С другой стороны, Брюссель, как отметил в комментарии для Naviny.by аналитик Белорусского института стратегических исследований (BISS, Вильнюс) Денис Мельянцов, не может совсем отказаться от своих принципов.

По его словам, на позиции ЕС сказывается и «негативный шлейф» в двусторонних отношениях. После столь тяжелой предыстории слишком быстро заключить СПС было бы «не комильфо», говорит политолог.

Среди обстоятельств, тормозящих дело, собеседник назвал и то, что до сих пор не заключен договор об упрощении визового режима (процесс споткнулся на вроде бы несущественных технических моментах, связанных с требованиями ЕС относительно безопасности белорусских дипломатических паспортов).

Беларусь нуждается в Евросоюзе гораздо больше, чем ЕС в Беларуси, подчеркивает Мельянцов. Поэтому Брюссель имеет возможность выждать.

По прогнозу аналитика, сюжет с заключением рамочного соглашения может растянуться еще на несколько лет. Как вариант — стороны могут подписать в качестве промежуточного документа отдельный торговый договор.

Добавлю, что на чудеса внутренней демократизации белорусского режима уже наступавшая на грабли Европа не надеется. Сегодня в диалоге с Минском особый вес приобрели геополитические соображения Запада.

Так что, по большому счету, белорусские власти вполне могут получить СПС (или аналог с несколько иным названием) после испытательного срока, если более-менее прилежно выполнят вполне посильное домашнее задание и не наломают дров каким-нибудь очередным срывом в штопор репрессий.

Вот уж новые политзаключенные (это, в частности, на тему суда над блогером Эдуардом Пальчисом, приговор которому могут вынести 28 октября) Минску точно не нужны.