Дело семнадцати. «Сейчас не 37-й год, чтобы по доносу разрушать жизнь»

Ключевые фигуранты «дела семнадцати» 18 ноября выступили в суде с последним словом. Бывшие сотрудники правоохранительных органов не смогли сдержать слез, когда рассказывали об обстоятельствах уголовного дела. Они, как и большинство обвиняемых, настаивают на своей невиновности и говорят, что в погоне за показателями следствие разрушило жизни невиновных людей.

 

Приводим частично доводы подсудимых.

 

Игорь Корицкий, 37 лет, бывший оперативник КГБ в Бресте. Вину не признал.

Обвинение (кратко). По заказу Вилюги и его подельников делал экспертизы наркотических и психотропных веществ, предоставлял информацию по задержанию наркоторговцев, а также о формах и методах работы правоохранительных органов. Прокурор запросил для него 14 лет колонии и лишения звания майора.

Последнее слово (кратко). Вину я не признаю ни по одному из составов. Я лишен свободы, престижной службы в госорганах и самое главное — опорочена честь моей семьи, честь офицера.

Если совершено преступление, всегда остаются следы. Тем более если преступление совершено с использованием оргтехники, то с точностью до секунды можно определить, какая запрашивалась информация и куда она передавалась.

Гособвинитель не предоставил ни одного даже косвенного доказательства моей вины. В деле нет доказательств, что я проводил незаконные экспертизы, что я предоставлял данные, кто задержан.

Мой адвокат предоставила 17 документов из КГБ, МВД, Госкомитета судебных экспертиз, которые объективно указывают, что я не совершал противоправных действий.

Сторона обвинения это понимает, поэтому накануне прений снова был проведен допрос свидетеля Громыко (ключевой свидетель, который сначала проходил обвиняемым по делу, но за сотрудничество со следствием перешел в статус свидетелей. — ред.). Напрашивается вопрос: для чего? Мы его уже допрашивали, восемь месяцев шло судебное следствие…

Такие действия прокурора, выражаясь профессиональным языком, называются «натянуть обвинение».

Прошу суд основываться не на голословных версиях, а на установленных фактах.

 

Дмитрий Веретенский, 44 года, бывший оперативник КГБ в Минске. Вину не признал.

Обвинение (кратко). По заказу Вилюги и его подельников делал экспертизы наркотических и психотропных веществ, предоставлял информацию о способах и методах работы правоохранительных органов. Прокурор запросил для него 15 лет колонии и лишения звания майора.

Последнее слово (кратко). Никогда не думал, что могу оказаться в таком положении. За время службы ко мне не было претензий.

Мои взаимоотношения с Вилюгой были прописаны документально, это оглашалось в закрытой части заседания. Мой адвокат предоставил документы, подтверждающие мои показания о том, что я невиновен.

Этому делу придали резонанс. О нем было доложено президенту. Валентин Шаев, который тогда возглавлял Следственный комитет, заявлял, что в организованную группу входили сотрудники КГБ и МВД, которые располагали арсеналом вооружения. Это не мои слова, это было озвучено по телевидению. Где же наш арсенал? Один патрон у Семеняко? (бывшей девушке Вилюги Ирине Семеняко предъявлено обвинение за незаконное хранение боеприпасов. — ред.)

Я очень дорожил свой службой. А потом мне сказали, мол, ты, Веретенский лишний.

Я работал в этой системе. И прекрасно понимаю, какие последствия будут для Бедункевича (начальник управления в ГУБОПиК МВД. — ред.), Карпенкова (начальник ГУБОПиК МВД. — ред.), Прохоренкова (возглавлял следственную группу. — ред.) в случае оправдательного приговора. Нельзя просто так продержать людей два года за решеткой. Будут серьезные последствия.

Высокий суд, если помните, еще вначале процесса я сказал, что рассчитываю на вашу объективность. Адвокаты тогда засмеялись. Но все-таки я бы хотел верить в лучшее.

 

Константин Денисевич, 36 лет, бывший оперативник ГУБОПиК МВД по Минску. Вину не признал.

Обвинение (кратко). По заказу Вилюги и его подельников делал экспертизы наркотических и психотропных веществ, предоставлял информацию о способах и методах работы правоохранительных органов. Убирал конкурентов LegalMinsk. Прокурор запросил для него 14 лет колонии, а также лишения звания подполковника.

Последнее слово (кратко). Высокий суд, волей случая мы провели вместе девять месяцев. Вы видели нас больше, чем свою семью, и могли сделать свои выводы о каждом из нас.

Обвинение в отношении меня базируется на переписке в скайпе между двумя абонентами. Гособвинитель вырвал фразы из контекста, неправильно их трактовал. Это не я передавал Вилюге экспертизы, а он мне.

За время нахождения под стражей со мной не были проведены следственные действия, хотя я об этом ходатайствовал. Был проведен только один допрос.

Два года было для установления истины, однако никто этого не делал.

Поэтому у меня к вам просьба: несмотря на то, что дело было заангажировано сотрудниками ГУБОП, которые хотели и получили звания и ордена (тот же Азаров, Лазарчук)… Надеюсь, на вас также не повлияют СМИ. И прошу воспользоваться статусом независимости и принять верное и объективное решение.

 

Алина Терегеря, 25 лет, об официальном месте работы в суде не сообщала. Вину признала частично.

Обвинение (кратко). Была руководителем «наркобизнеса» в Минске. При задержании у нее дома и в машине обнаружили запрещенные вещества. Через год и два месяца был также задержан ее парень. Прокурор запросил для нее 19 лет лишения свободы.

Последнее слово (кратко). За время нахождения под стражей — а это два с половиной года — я многое осознала. Готова нести ответственность за то, что реально сделала (признала вину в распространении наркотиков, совершенном группой лиц (ч. 3 ст. 328 УК). — ред). Но я не знала о существовании организованной группы. Преступления я совершала одна, в чем искренне раскаиваюсь. Также прошу учесть, что все запрещенные вещества, обнаруженные у меня дома, я предложила выдать добровольно. Прошу не наказывать меня сурово. 19 лет — это невероятный срок.

 

Евгений Тимоховцев, 29 лет, окончил юрфак БГУ, работал менеджером в частной компании. Вину не признал.

Обвинение (кратко). По просьбе Терегери, с которой его связывали близкие отношения, принимал сообщения от распространителей спайсов, обсуждал продажу курительных смесей — оптом и в розницу. Также вместе со своей девушкой делал закладки по тайникам. Был задержан спустя год и два месяца после Терегери. Прокурор запросил для него 16 лет лишения свободы.

Последнее слово (кратко). Первый раз я услышал, что такое спайсы, в СИЗО. Я до сих пор ни черта не понимаю в этих курительных смесях.

Приходится доказывать свою невиновность, потому что гособвинение фактов не предоставило.

Последней каплей стали показания Рыбко, которого я даже не знал. Все, что он заявил — это ложь, события даже по временным рамкам не совпадают.

Сидеть ни за что я больше не хочу. Я уже понял, как работает эта система. На юрфаке этому не учат.

Когда человек попадает в СИЗО, опускаются руки. Уголовное дело обязательно заканчивается обвинительным приговором. И так у всех.

Люди пишут жалобы. Но с кем бороться? Я, кстати, ни одной жалобы не написал.

 

Ирина Семеняко, 27 лет, об официальном месте работы в суде не сообщала. Вину признала частично.

Обвинение (кратко). По просьбе Вилюги, с которым ее связывали близкие отношения, принимала сообщения от распространителей спайсов, обсуждала продажу курительных смесей — оптом и в розницу. При обыске у нее дома был обнаружен патрон. Прокурор запросил для нее 18 лет лишения свободы.

Последнее слово (кратко). О наркотиках я узнала во время нахождения в СИЗО. Да, меня связывали отношения с Костей, на которого сейчас хотят повесить все грехи, но преступления, связанные с наркотиками, я не совершала.

И любой срок я буду воспринимать как наказание за патрон. Признаю только это обвинение. Допустила это по незнанию закона.

Если бы прокурор хоть раз побывал в ИК № 4, где отбывают наказание женщины, возможно, он бы более серьезно подошел к обвинению. Девочки, которые получили серьезные сроки, не имеют развития. Там ломают характер, ломают личность.

Может быть, для прокурора 18-20 лет — это просто цифры. Но для нас это целая жизнь.

Если мне дадут срок, как просит прокурор, я выйду на свободу в 43 года. О каком исправлении может речь? О какой семье, детях и развитии?

 

Андрей Працевич, 45 лет, работал в российской фирме, которая занималась реконструкцией церквей. Ранее судим за наркотики. Вину признал частично.

Обвинение (кратко). Хранение и контрабанда наркотиков — гашиш и марихуану нашли в машине, на которой он приехал из России, а также мошенничество — по просьбе Вилюги поцарапал его автомобиль, чтобы тот получил страховку. Прокурор запросил для него 7 лет лишения свободы.

Последнее слово (кратко). Я два раза отбывал наказание, при этом у меня два высших образования, я здесь самый старший.

Мы ведь все христиане, но я вижу, что появился другой бог — ГУБОП. Он решает, кто будет сидеть.

Мне не страшно отбывать наказание. Я готов ответить за то, что совершил. Мне страшно за этих ребят. Посмотрите на них. Они что, горцы? У них что, по три жизни? Все видели улыбку прокурора, когда он закончил читать свою речь, где запросил огромные сроки.

Я хочу сказать: пусть лучше дадут срок мне, чем людям, которые сидят не за что.

 

Константин Вилюга, 31 год, окончил журфак БГУ, директор «ВКМ-групп».

Обвинение (кратко). Организовал интернет-магазин LegalMinsk, через который реализовывал курительные смеси. Являлся руководителем организованной преступной группы: распределял роли участников и прибыль, организовывал доставку товара, решал вопросы с правоохранительными органами и конкурентами. Открыл филиалы и в России. Преступный доход ОПГ правоохранители оценили почти в 1,6 млн долларов. Кроме того, попросил товарищей поцарапать автомобиль, чтобы получить страховку. Прокурор запросил для него 20 лет лишения свободы.

Последнее слово (кратко). Хочу произнести крайнее, но не последнее слово в этой истории, которая длится уже два года и которая затронула не только меня, но и всех моих родных и близких.

Учитывая объем данного уголовного дела, ожидалось, что проделана огромная работа. Что следствие, которое длилось полтора года, проведено на совесть. Исследованы все обстоятельства. И, в конце концов, в качестве обвиняемых привлечены действительно виновные люди.

Но, как стало очевидно нам, обвиняемым, нашим защитникам и, я надеюсь, и вам, высокий суд, следствие фактически не велось.

Были задержаны предполагаемые участники некой незаконной деятельности. Задержаны безосновательно. Как выяснилось в суде, обвиняемые всячески запугивались, принуждались к даче показаний. Им прививали неприязненное отношение, заставляя оговорить друг друга.

Так называемые свидетели Громыко и Погальников, а также обвиняемый Багель, конечно, от своих позиций не отступятся, потому что они заключили сделку — «ты мне — я тебе». Но и это не помешало выяснить истину. Их допросы показали, что это за свидетели.

Так, Александр Громыко на 50% вопросов, которые ему должны были задать еще следователи, отвечать отказался. Хочу сразу сказать, что он искажает факты, говорит то, что ему сказали заинтересованные лица. И выгораживает свою жену, Алину Громыко, которая фасовала курительные смеси.

В материалах дела множество упоминаний, что он наркозависим. Как можно доверять его показаниям, не видя его в живую (Громыко давал показания по скайпу как «защищенный свидетель». — ред.)? Не убедившись, в каком он состоянии, нет ли у него синдрома отмены («ломки». — ред.)? Признательные показания он начал давать, когда узнал, что я задержан и якобы даю показания против остальных. Есть видео допроса, где он дословно говорит следователю: «Если что-то забуду, напомните».

Подтвердить, что я передавал легальные курительные смеси и забирал за это деньги, никто из обвиняемых и свидетелей не смог. Даже Громыко ни разу не видел и не слышал, как я кому-либо из обвиняемых давал указания, передавал курительные смеси и запрещенные вещества, брал у кого-либо деньги.

Исходя из рапорта, размещение контактных номеров на сайте LegalMinsk прекратилось в мае 2013 года (антинаркотический декрет, который позволил оперативно блокировать выход на рынок новых наркотиков был принят в 2014 году, преступная деятельность Вилюги, как отмечено в обвинении, еще продолжалась до его задержания в ноябре 2014-го. — ред.). Ущерб высосан из пальца, не соответствует действительности (1,6 млн долларов, по версии следствия. — ред.).

Весь резонанс, о котором говорил гособвинитель, вызван искусственно: вбросом непроверенной информации с целью придать огласке якобы какой-то синдикат. Умные люди поймут, что это не так.

Что за этим стоит на самом деле? Реальное положение дел, которое скрыто от общества — следствие велось по понятиям. Сотрудники ГУБОП пытались скрыть всё, что они натворили.

Сейчас не 37-й год, чтобы на основании ложного доноса каких-то маргиналов разрушать жизнь людей. Однако на практике получается обратное.

На основании непроверенной информации был задержан офицер КГБ Корицкий. Не имея показаний, даже намеков на противоправные действия со стороны сотрудника КГБ Веретенского, задерживают и его.

С каких пор у нас слово неоднократно судимых воров и наркоманов весит больше, чем слово офицеров госбезопасности?

Конечно, была уверенность, что я, как и Громыко, буду оговаривать сотрудников КГБ после того, как мне создали невыносимые условия в СИЗО. Однако тут ГУБОП просчитался. Я не стал оговаривать сотрудников комитета. Заявил сразу же, что ни один сотрудник силовых структур никогда не оказывал мне никакой помощи, используя при этом свое служебное положение. У меня не было необходимости проводить экспертные исследования.

Когда ГУБОП понял, что их версия ничем не подтверждается, они начали через СМИ поддерживать свою позицию. А как по-другому? Это же нужно теперь идти к министру внутренних дел и председателю КГБ и докладывать, что вот, ошибочка вышла. К сожалению, эти люди не способны признать свои грубейшие просчеты. Ведь об этом сразу же будет доложено главе государства. А тогда мало никому не покажется. Ведь все это время президент тоже просматривал эти программы (имеются в виду сюжеты на телеканале «Беларусь 1». — ред.). И был искусственно убежден, что все это правда. Повисает в воздухе вопрос: кто за это ответит?

Константин Вилюга не успел произнести свое последнее слово до конца
и продолжил выступать 21 ноября.
/Текст дополнен 21 ноября в 14:30/

А как поступили с оперативным сотрудником ГУБОП Денисевичем? Рыбко (свидетель, которого задержали в России за сбыт наркотиков. По «делу семнадцати» он дал показания против Вилюги и бывших правоохранителей. — ред.) обращался в ГУБОП в 2013 году в связи с вымоганием у него денег. Он ничего не скрывал, рассказывал, как покупал в Москве спайсы и продавал их в Беларуси через распространителей. Эти показания были положены в обвинительные приговор Бородину (как было заявлено ранее, он вымогал деньги у распространителей спайсов за так называемую «крышу», позже при помощи Денисевича его осудили. — ред.). Именно Рыбко занимался продажей неподконтрольных веществ, и об этом знало руководство ГУБОП. Однако никаких составов преступлений в его действиях не усмотрело.

Чтобы оправдать свою лживую позицию обвинения, чтобы оправдать интервью сотрудников ГУБОП, получается, что Денисевич действовал не в интересах закона, а устранял конкурентов. Тогда почему не отменены приговоры? Почему до сих пор не освобождены все эти жертвы Денисевича? Почему не привлечено к ответственности его руководство, которое обеспечивало сопровождение этих уголовных дел? Ответ один — Денисевич исполнял приказ, и никакой корысти не имел.

Еще раз подчеркиваю, сотрудники силовых структур закон не нарушали. Более того, за время моих встреч с Денисевичем и Веретенским они даже за кофе не позволяли заплатить, не говоря уже о том, что у них был умысел на обогащение (о том, какие взаимоотношения у Вилюги были с правоохранителями, он рассказывал в закрытой части судебного заседания. Косвенно, со слов участников процесса, следует, что он был одним из информаторов. — ред.).

Относительно Погальникова (за сотрудничество со следствием статус обвиняемого изменен на статус свидетеля. — ред.) тут вообще красота. Человек осужден в восьмой раз за свои 26 лет. Он давал показания против нас со слов супруги Ирины, которая к нему приезжала на свидания и якобы обо всем рассказывала. У этого человека неприязненное ко мне отношение. Он обещал отомстить мне за связь с его женой.

Ирину Семеняко изначально задержали, чтобы оказать давление не меня. Но после того как я отказался оговаривать людей, ей также предъявили обвинения. По сути, ее обвиняют в том, что на самом деле делала жена Громыко, Алина. Но к ней у следствия вопросов нет, ведь тогда сам Громыко откажется от своих показаний, и всё развалится.

Следователь Прохоренков в присутствии моего защитника говорил, что главным злодеем должен быть Зайцев, его больше знают как Жору. Это предполагаемый организатор и руководитель магазина Global Sale (в марте 2016 был оглашен приговор по «банде Зайцева», фигурантам дали до 19 лет лишения свободы. — ред.). Но, как говорил мне Прохоренков, Зайцев в розыске, а ты у нас тут.

Терегеря была задержана в июне 2014 года, Громыко — в октябре, я — в ноябре. Если бы я хотел сбежать, как утверждали в ГУБОП, я бы давно это сделал. Учитывая эти выдуманные прокурором миллионы, я бы мог купить себе остров. Но я за это время создал юрлицо. За два дня до задержания вернулся из Москвы, пригнал машину, чтобы заниматься бизнесом.

А как меня задерживали! Я ведь ни от кого не бежал, стоял на светофоре. Вдруг подрезал микроавтобус, вылетело 20 человек, начали стрелять в воздух, разбили стекло в машине.

И это при том, что оперативно-розыскные мероприятия против меня не вели, так называемый свидетель Громыко начал давать показания против меня 5 ноября, а меня задержали 4-го, то есть наперед.

Не признаю себя виновным ни по одному эпизоду. Я виноват лишь в том, что всегда пытался видеть в людях только хорошее, старался поддержать в трудную минуту, сеять надежду, когда люди опускали руки. Как известно, хорошие дела наказуемы. Вот как отплатили мне люди, для которых нет ничего святого. Они посмели оговорить не только меня, но и мою мать (Громыко и Багель заявили, что часть преступной выручки передавали матери Константина Вилюги. — ред.). Бог им судья.

Я бы никогда не пошел на те преступления, которые мне пытается навязать гособвинения. Мне оправдываться незачем. Я не наркозависимый, в деньгах не нуждаюсь, у меня одно законченное высшее образование, второе, учитывая задержание, я не успел получить. У меня социально ориентированные цели. Кроме желания учиться, трудиться и воспитывать детей, меня мало что занимало.

Высокий суд, учитывая, что перед вами дело, где уйма нестыковок, прошу вас отделить факты от домыслов и оправдать меня.

 

Дмитрий Гаврик, 32 года. Об официальном месте работы в суде не сообщил. Ранее был осужден за наркотики. Вину не признал.

Обвинение (кратко). Занимался изготовлением, расфасовкой и распространением наркотиков, работал на Константина Вилюгу. Прокурор запросил для него 17 лет лишения свободы.

Последнее слово (кратко). Гособвинитель не представил ни одного факта моей вины. Он заявил, что в гараже (где изготовлялись спайсы. — ред.) найдены перчатки с моими отпечатками, но это опровергается материалами дела. Свидетели и обвиняемый дали показания под давлением, в том числе и я. Прошу прощения у Семеняко, Вилюги, Денисевича и Корицкого, которых я оговорил. А также у их родных. Хочу попросить прощение и у своих родителей. Спасибо за то, что любите меня. И извините, что в свои 32 года я нахожусь у вас на иждивении, а не помогаю вам.

Учитывая тот срок, который для меня запросил прокурор, это вписывается в обещания, которые мне давали сотрудники ГУБОП, если я откажусь от своих показаний в суде.

Для меня это будет значить билет в один конец. Мне обещали, что в местах лишения свободы жизнь моя превратится в ад.

Если со мной что-нибудь произойдет, прошу винить в моей смерти следователя по особо важным делам Прохоренкова, сотрудников 3-го управления ГУБОП Азарова и Бедункевича, старшего советника юстиции Генеральной прокуратуры Буйленкова. Вместе с тем хочу заявить, что я не способен к членовредительству, хотя и состою на профилактическом учете в СИЗО после того, как я порезал вены, чтобы сотрудники ГУБОП не оказывали на меня давление во время судебного разбирательства.

Прошу оправдать меня полностью.

 

Максим Гайдук, 24 года. Был модераторам на форуме, где обсуждали и продавали курительные смеси. Вину признал частично.

Обвинение (кратко). Как модератор сайта обеспечивал связь потребителей и распространителей запрещенных веществ, также при задержании у него обнаружили спайс. Прокурор запросил для него 15 лет лишения свободы.

Последнее слово (кратко). Мне 24 года. Хочу верить, что оставшуюся жизнь я смогу потратить на реализацию простых жизненных ценностей, а не продолжать деградацию в местах лишения свободы. За время нахождения в СИЗО (а это два последних года) не было и дня, чтобы я не думал о том, что совершил. Вся моя предыдущая жизнь была в корне неправильной. Я не чтил родителей, не ценил свободу, поставил развлечения выше духовных практик. И, как результат, оказался в тюрьме. Я воспринимаю это как кармические последствия. Воспринимаю это испытание как опыт, чтобы стать лучше, чем я был.

Я лишен молодой жены, мы поженились, когда я был уже в СИЗО, и это смелый поступок с ее стороны. За все это время я не мог ни разу ее обнять, поцеловать и подержать за руку.

Я признаю, что употреблял наркотики. Но остального, в чем меня обвиняют, я не совершал. И надеюсь, смог вам это доказать. Объективно меня безосновательно засунули в эту группу, потому что я был модератором форума.

Прошу назначить мне наказание по ч. 1 ст. 328 УК (хранение наркотика без цели сбыта), не связанное с лишением свободы.

 

***

Никто из обвиняемых не попросил прощения у людей, которым они продавали курительные смеси, у тех, кто стал зависим от спайсов, а также у их родных.

Приговор обвиняемым будет оглашен 13 декабря в 10:30.