Андрей Курейчик. ПИСЬМА МИНСКОМУ ДРУГУ. Письмо двадцать третье. О важном и неважном

Андрей Курейчик. Драматург, театральный критик, киносценарист, по образованию — юрист. Режиссерскую стажировку проходил во МХАТе имени Чехова под руководством народного артиста СССР Олега Табакова. Один из создателей ток-шоу «Выбор» на телеканале ОНТ. Основал Международный фестиваль современного театра «Открытый формат». Сыграл роли в фильмах «Дунечка» и «Партизанская мистерия» (2003). Его пьесы неоднократно становились победителями белорусских и международных конкурсов и фестивалей. Общий сбор в прокате фильмов, созданных по его сценариям, составил 62 млн. долларов. Член Республиканского общественного совета по делам культуры и искусства при Совете министров.

Дорогой Владимир Петрович,

снова осень. Кажется, не писал Вам триста лет, хотя прошло, наверное, месяцев восемь. Время относительно. Жизнь относительна. Смыслы относительны. Скажу больше, иногда, что бы ты ни делал в искусстве, — становится настолько относительным, что почти бессмысленным.

Беларусь такая страна, где никакая логическая аргументация никогда не имела особого значения. Может быть для всех очевидна ошибочность управленческого решения, но главнее вопрос — кто это решение принял. Если президент — значит, ошибочность в принципе не рассматривается как элемент анализа, если чиновником пониже, то ошибка становится ошибкой только если озвучена чиновником выше. Это данность нашей реальности. Её, как бы сказал Кант, имманентное свойство.

Многие спрашивали меня про причины моего молчания в течение стольких месяцев.

Меня подломила Украина.

Вы помните, Владимир Петрович, какая гордость меня обуревала за людей, вышедших против коррупции и несправедливости на Майдан, против на редкость мерзкой воровской кодлы, которую возглавлял хрякоподобное ничтожество по фамилии Янукович. Как стояли три месяца и выстояли. Как защитили свои права и достоинство. И без танков и пушек выдавили их всех из страны. Это было что-то невероятно романтическое и сильное. Объединившее самых разных людей — от бабушек до «вшивых интеллигентов», привлекшее художников, писателей, музыкантов со всего мира. Ставшее не только мировым политическим, но и культурным феноменом невероятного масштаба.

Репрессивные законы 16 января — отменили, коррупционеров — прогнали, Ассоциацию с Европой подписали, восстановили парламент (а не президента) как главный источник народовластия, как и должно быть в любом нормальном государстве, демократизировали конституцию. Какой же дурак, казалось мне, это не поддержит?

То, что произошло потом, было настолько подло и мерзко, что мне казалось просто невозможным для нормальных людей. Подлыми и мерзкими были «зеленые человечки» и откровенная, наглая в глаза ложь про них, которую пришлось в конце концов признать. Подлым и мерзким было науськивание из Ростова «легитимным Януковичем» ввести войска в свою страну. Подлым и мерзким было разжигание войны на Востоке Украины, засылка туда «Бабаев-Бородаев-Гиркиных-Бесов», которые сначала устраивали кровавую кашу, а чуть пахло жареным, бросали всех и бежали в Россию. Подлыми и мерзкими были самодовольные фотографии «не существующих» российских солдат в соцсетях на танковых колоннах, на «Буках» и в захваченных зданиях на украинской территории. И особенно мерзко и подло отношение к несчастным российских ребятам, которых тайно хоронили на псковских кладбищах и заставляли семьи врать про их гибель.

Мерзости, лжи и подлости было так много, что просто не было сил о ней писать… Да и сейчас, признаться, пишу через силу.

По сравнению с этим наши белорусские культурные проблемы кажутся и микроскопическими, и анекдотическими.

Ну, несчастный проект «Авель», который то ли от стыда, то ли от греха подальше переименовали в «Мы, братья», вдруг резко исчез с радаров, хотя продюсеры Сергей Жданович и Юрий Игруша кровно клялись, что премьера состоится осенью. Проект, сутью которого стал банальный вывоз денег белорусских налогоплательщиков в США в целях поддержки «бедной» американской киноиндустрии, притих. Объявляются постоянные «досъемки», на которые, судя по всему, выделяются все новые и новые деньги. Продюсеры за эти деньги, как ужаленные, летают туда-сюда в Америку. Сроки премьеры даже не объявляются. Очевидно, что львовско-американскому каскадеру Василькову-ДеВиталю свой дебютный кинопроект за наши деньги дается нелегко.

Но главное, релиз фильма будет означать выполнение принципиального обещания Сергея Ждановича и Юрия Игруши — огромных кассовых сборов на международном рынке «первого белорусского политического боевика, снятого в Голливуде». Собственно, ради этого было всё — и фактическая заморозка остального белорусского кинематографа ради финансирования этого проекта, и бесплатные многотысячные массовки «за чай», и взрывы на проспекте, и Эрик Робертс с его родственниками, и миллионы долларов, выведенные за границу… Так вот, похоже, с выполнением этого обязательства как раз продюсеры не торопятся. И их, Владимир Петрович, как в прошлом великий первый заместитель министра культуры, Вы хорошо понимаете.

Второй анекдот — это Национальная театральная премия. Горжусь, некогда (с небольшим моим содействием) послом Беларуси во Франции, а тогда министром культуры Павлом Латушко был предложен европейский формат этой награды. Была образована «академия» — то есть, широкое демократическое представительство театральной элиты в принятии решений. Каждый театр Беларуси делегировал в жюри своих лучших представителей, каждое театральное общественное объединение, критики, драматурги образовывали широкое жюри — более 150 человек академиков. Такое количество авторитетных режиссеров, актеров, директоров театра, драматургов, критиков нельзя было ни обмануть, ни запугать, ни подкупить, ни «склонить» к нужным результатам. Голосование было тайным. Подсчет вела независимая юридическая фирма. Эта система существует в европейской театральной и киноакадемиях, бродвейской театральной премии «Тони», «Оскаре» и т.д.

Первые же результаты вызвали шок у белорусских театральных «бонз» и чинуш. Оказалось, что спектакль Гарцуева может выиграть у спектакля Пинигина просто потому, что этот спектакль ярче и талантливее. Оказалось, что лучшим спектаклем Беларуси может быть признан спектакль не «академического национального театра», а спектакль из маленького гродненского театра кукол. Что лучшим режиссером может стать не маститый, убежденный в своей гениальности «мастодонт», а скромный кукольник. Это называется объективная картина и честные решения, но такая картина в нашей реальности, как я писал вам выше, вызывает только бешенство.

Бесились наши главные театральные режиссеры, бесился глава СТД Дударев, привыкший самолично раздавать «Хрустальные Павлинки», бесились юбиляры, которых обошли, бесились чиновники, которые не могли указать жюри, кому давать можно, а кому нельзя…

Латушко ушел, и национальную премию просто «убили».

Из по-настоящему «Национальной» опустили в формат типичного местечкового фестивальчика «с жюри», таким же, как жюри каких-нибудь могилевского, брестского, брянского, херсонского, костромского фестивалей…

Вместо солидной и мощной академии, которая объединяла бы элиту белорусского театра всей страны, формировала мощное театральное сообщество от Гродно до Гомеля, от Бреста до Витебска, — жюри из десятка человек, управляемых и зависимых и от воли министерства, главы СТД Дударева, и от двух-трех главных театров страны. Жюри, которое элементарно обзвонить, пригласить в министерский кабинет и объяснить, что нельзя обижать господина Пинигина, потому что Пинигин — это наше всё, например, или какого-нибудь юбиляра, и не важно качество спектакля — обижать нельзя! А вот частному театру давать нацпремию ни в коем случае нельзя, это не по-государственному!

И эти добрые люди, а я их знаю лично всех очень хорошо, никогда не обидят и не дадут, если их правильно попросят.

А может, и правильно, Владимир Петрович, — к чему эта объективность, независимость, престиж, тайное голосование, демократия, прости господи. Жили как-то по-советски, и еще проживем. Ну, чем бы дети ни тешились (а в таком виде эта премия — чистый инфантилизм), пусть раздают сами себе эти фантики. Делов-то…

Главное ведь что, Владимир Петрович, главное — чтобы не было войны.