Ярослав Романчук. СИСТЕМА. Что такое капитализм

Ярослав Романчук. Руководитель Научного исследовательского центра Мизеса. Автор/соавтор восьми книг, свыше 1200 публикаций на экономическую тему. Лауреат премий Atlas Economic Research Foundation (2006, 2007), награды Свободы ISIL (2003 г). Автор разработанных демсилами Концепции интеграции Беларуси в ЕС, партнерства Беларуси и России, концепции бюджетной и налоговой политики Беларуси, Антикризисной программы для Беларуси, руководитель рабочих групп по разработке Национальной платформы бизнеса, Концепции молодежной политики. С апреля 2000 года по сентябрь 2011-го — заместитель председателя Объединенной гражданской партии. Кандидат в президенты на выборах 2010 года.

Кризис в Беларуси и России вновь вернул в повестку дня тему стратегического выбора развития страны. Возобновляются споры начала 1990-х: что мы построили, что является источником кризиса, какая модель социально-экономического развития приемлема для Беларуси в новых условиях.

Чертовски не хочется повторить трансформационных ошибок, совершенных как белорусскими полисимейкерами и их идеологами, так и переходными странами нашего региона. Спрос на реформы очевиден. Производители не знают, что производить, чтобы хотя бы сохранить старые рынки. Потребители не знают, как вести себя с покупками товаров длительного пользования. То ли это временная проблема, и зажимать пояса нет необходимости, то ли это начало длинной черной полосы, на несколько лет вперед.

Правительство тоже не понимает, как выйти из кризиса. Более того, оно всячески избегает признаться в его наличии.

Распорядители и потребители чужого (политики, чиновники, реципиенты госпомощи) хотят сделать так, чтобы они остались при своих потоках и ресурсах, но чтобы все вокруг думали, что пришла новая жизнь и новая экономическая политика. Для этого идеологи и теоретики существующей белорусской модели, равно как и те, кто хочет попасть в обойму VIP-распорядителей чужого, активно включились в спор о прошлом, настоящем и будущем.

Критически важным является ответ на вопрос, какая модель экономики построена в Беларуси. Кто по незнанию, кто по наивности, кто ради красного словца, а кто абсолютно сознательно называют белорусскую модель тем, чем она никогда не была. Подмена терминов и понятий может привести к совершению стратегической ошибки и выбору очередного тупикового пути.

Так что спор об определениях — это отнюдь не праздное упражнение для яйцеголовых умников. Разобраться с понятиями «капитализм», «социализм» и «интервенционизм» нужно каждому, кто хочет получить иммунитет от манипуляций и лжи распорядителей чужого.

Что такое капитализм

С точки зрения науки определение должно быть точное, логичное, однозначное, очищенное от ценностных суждений, отражающее существенные свойства и характеристики объекта. С точки зрения Австрийской школы экономики капитализм — это система децентрализованного принятия экономических решений потребителями, инвесторами и предпринимателями в рамках их частной собственности в системе открытой конкуренции и международного разделения труда.

В отличие от идеологизированного economics это определение полностью соответствует строгим канонам науки. Для контраста, социализм — это система централизованного принятия решений распорядителями чужого (политиками и чиновниками) в рамках государственной (общественной) собственности в системе ограниченной конкуренции и международного протекционизма.

При капитализме сам человек (homo agens — человек действующий) в разных экономических ипостасях (инвестор, потребитель, предприниматель) взвешивает все «за» и «против» разных вариантов действий, лично определяет свой оптимум и максимум в рамках доступной ему информации и ресурсов, а также на свой страх и риск хэджирует риски неудач и ошибок. В случае успеха — прибыль его, в случае поражения — убытки тоже его. Все честно и справедливо. Никакого принуждения и эксплуатации. Есть способности, желание трудиться, голова на плечах, умение удовлетворять потребителей — и человек обеспечивает свое благополучие не за счет других, а в результате настоящего партнерства и кооперации.

При социализме человек выступает винтиком в большой экономической махине перераспределения ресурсов. Львиную долю экономических решений (где, что, сколько, какое количество производить, что включать в затраты, кому и на каких условиях продавать, какими деньгами пользоваться, куда и сколько инвестировать, какие товары потреблять) принимают распорядители чужого (политики и чиновники). Они же решают, как распределять прибыль, если она была получена, а также кто должен компенсировать убытки. Чиновники и политики в денежной или другой форме получают свою выгоду от управления активами и ресурсами (премиальные, откаты, социальные, моральные и материальные бонусы, возможность монетизации своей должности). Они же принимают решение о национализации убытков.

Это первое кардинальное отличие социализма от капитализма.

Второе — суть ключевого экономического понятия «цена». При капитализме «цена» — это объективный информационный индикатор, которые позволяет производить полноценный экономический расчет в рамках естественной структуры производства. При социализме «цена» — это мнение распорядителей чужого о том, сколько должны стоить природные ресурсы, инвестиционные товары, рабочая сила, деньги и услуги предпринимателей (менеджеров). В этой системе цена — это условная единица, бюрократическая фантазия. Поэтому, как писал Л. Фон Мизес еще в начале XX века, экономический расчет при социализме невозможен.

Третье фундаментальное отличие капитализма и социализма — место предпринимателя. В рамках капитализма предприниматель — это уникальная функция творческого, инновационного, недовольного своим нынешним статусом homo agens (человека действующего). Именно предприниматель находится на переднем крае предпочтений, капризов и хотелок потребителей. Он — мотор творческого разрушения: предлагает новое, лучшее, более доступное, разнообразное, делающее жизнь, работу, отдых, лечение или обучение эффективнее и продуктивнее. Делает — на свой страх и риск, за счет своих и/или привлеченных под свои гарантии ресурсы.

В социализме функцию предпринимателя выполняют распорядители чужого. Политики и чиновники сами решают, когда и как менять ассортимент и инвестиционные товары. Не люди в рамках своих личных планов решают, где передний край науки, технологий и техники, а чиновники в рамках своего представления о прекрасном, убогом и передовом.

Превращение понятия «капитализм» в универсальную страшилку интервенционистов

Таким образом, спутать капитализм и социализм невозможно. Ни теоретически, ни практически. Посмотрите на состояние экономической свободы в мире. Экономически свободных стран в мире — всего пять. Господствующей системой в мире является государственный интервенционизм.

К сожалению, большинство политиков, экономистов, бизнесменов и журналистов превратили термин «капитализм» в вербальную затычку в каждой бочке, в популярного козла отпущения. При этом они не удосуживаются дать четкое определение. Зато навешивают на него все, что ни попадя.

Экономические рецессии и депрессии? Так это врожденная черта капитализма. Он по природе такой. Дискриминационные практики монополистов и олигополистов? Так капитализм по определению помогает большим и богатым. Надутые пузыри на рынке ценных бумаг, недвижимости или природных ресурсов? Так капитализм без координации и контроля со стороны государства — это казино, которым владеют миллиардеры даже не национального, а глобального уровня. Неравенство доходов, хроническое «одни богатеют, а другие беднеют»? Так «звериное нутро» капитализма неизбежно ведет к этому. Одним достаются богатство, благополучие и чистая природа, а другим — нищета, грязные производства и хроническое отставание.

Складывается впечатление, что слово «капитализм» стало в политэкономии и обсуждении экономических проблем тем, чем Баба Яга или Кащей Бессмертный для детей — страшилками и ужастиками, которые бьют по эмоциям и воображению публики. Распорядители чужого и нанятые ими идеологи-теоретики стараются, как могут, чтобы люди, не дай бог, не задали сами себе важнейшие вопросы: «А зачем нам нужно такое государство? Зачем нам чиновники, которые за наши деньги обещают заботу от рождения до гроба, божатся, что обеспечат полную занятость, «социальные» цены, научный прогресс, рост благополучия на пару с миром, стабильностью и ассортиментом товаров в соответствии с национальными интересами? Зачем нам столько чиновников, которые де-факто владеют и управляют не только энергетикой, калием и нефтянкой, но даже домами быта, рыбхозами и кафе? Зачем нам государство, которое выполняет более 7000 функций, если мы, народ, хотели всего-то создать организацию по защите нас об бандитов, агрессоров и воров?»

Сторонники общей теории государственного интервенционизма (от А. Смита и К. Маркса до Дж. Кейнса и М. Фридмана) извращают суть капитализма, чтобы сохранить устойчивый народный спрос на Большое государство. Им важно, чтобы люди добровольно отдавали распорядителям чужого большую частью своего дохода, инициативу и право управлять рисками.

В отличие от откровенных социалистов интервенционисты не отрицают положительные черты капитализма. Они убеждают, что для эффективной работы «общества» и «государства» распорядители чужого должны сохранить монополию на деньги, образование, здравоохранение, энергетику, пенсии, природные ресурсы и т.д. Для этого они вбрасывают в оборот словосочетания, которые являются примерами оксюморонов (сочетание слов с противоположным значением). Они не отражают сути явлений, а переключают внимание на безальтернативность Большого государства.

Термины-ловушки интервенционистов

Первый термин-ловушка — «государственный капитализм». Капитализм по определению является системой частной собственности с минимальными полномочиями государства в строгих рамках защиты жизни и собственности человека.

Если государство перераспределяет через бюджет более 40% ВВП, владеет более 40% активов, запрещает частные деньги и влезает своими регуляциями во все виды обмена между людьми, то ни о каком капитализме речи быть не может. Такое государство похоронило капитализм и построило либо социализм, либо интервенционизм. Государственный капитализм — это как живой труп или круглый квадрат.

Второй термин интервенционистов — «олигархический капитализм». Он тоже абсурден и опасен. Через него людям внушается мысль, что в капитализме есть группа богатых олигархов, которая захватила не только командные высоты экономики, но и политические рычаги управления. В капитализме, конечно, есть богатые люди, но, поскольку государство не занимается бизнесом, то ни большой бизнес, ни друзья политиков не могут получать некие особые привилегии. Олигархат несовместим с капитализмом.

Третий термин в арсенале сторонников государственного интервенционизма — «монополистический капитализм». Мол, капитализм неизбежно приводит к царству монополистов или коммерческих организаций, которые слишком-большие-чтобы-обанкротиться (too-big-to-fail). Перед нами очередная грубая манипуляция.

Капитализм — это система открытой торговли и конкуренции. Капитализм умирает там, где распорядители чужого запрещают или ограничивают перемещение товаров, денег, услуг и рабочей силы. Монополия — это не порождение исключительно государства. В экономической истории нет примеров, когда бы частная компания действовала как монополия (сокращала предложение товаров или услуг, повышала цены, чтобы получить монополистическую ренту) и не была наказана конкурентами за такое поведение. Здесь не размер имеет значение, а конкретные действия, которые, с точки зрения экономической науки, квалифицируют компанию, как монополиста.

Создать монополию при капитализме невозможно. Отметим, что в разные исторические периоды Standard Oil, Associated Press, AT&T, Microsoft, Google не были и не являются монополистами вне зависимости от того, какие решения по ним принимали распорядители чужого.

Мощные враги капитализма

Экономическая история, статистика, десятки индексов и социологических опросов доказывают, что чем ближе страна к капитализму, тем благополучнее, конкурентоспособнее и эффективнее она.

Капитализм — это система для человека и во имя человека. Человека труда, чести, предприимчивости и ответственности. Бенефициарами капитализма являются обыкновенные потребители и предприниматели. Они получают огромный выбор товаров и услуг по минимально возможным ценам. Они получают надежные инструменты сбережений и инвестирования при гарантиях неприкосновенности частной собственности. Они получают возможность преодолеть бедность и в течение одного поколения стать средним классом.

Капитализм имеет очень мощных, богатых и хорошо организованных врагов. Первый — распорядители чужого (политики и чиновники). Они ненавидят капитализм, потому что он лишает их денег, власти и безнаказанности.

Второй — большой бизнес, который пользуется защитой и особым статусом государства. Они ненавидят капитализм, потому что они не хотят честной, открытой конкуренции, в том числе с зарубежными компаниями.

Третий враг капитализма — интеллектуалы и представители так называемых элитных образовательных и учебных заведений. Они ненавидят капитализм за его экономическую демократию, за необходимость постоянно доказывать свою адекватность потребностям потребителей. Они хотят пожизненно почивать на лаврах своих научных степеней и получать больше, чем «необразованные, нецивилизованные» предприниматели. Им чешутся руки порулить государством, потому что они уверены, что необразованные люди не в состоянии понять, что им на самом деле нужно.

В списке врагов капитализма значатся также профсоюзы, большинство религий, мощные международные организации (ООН, Всемирный банк, МВФ, ОЭСР), влиятельные глобальные НГО, большинство газет и ТВ, а также Голливуд, Болливуд и, разумеется, «Мосфильм».

Не удивительно, что единый антикапиталистический фронт настолько промыл мозги людям, что они часто выступают против той системы, которая по определению является народной экономической демократией с едиными правилами производства и обмена благами для всех.

Кирилл Рудый считает, что Лукашенко построил капитализм?

В Беларуси в обсуждение капитализма включился помощник президента Кирилл Рудый. В своих рассуждениях об этой модели он повторяет типичные ошибки западного интервенционизма. При этом он делает целый ряд неожиданных открытий.

По его мнению, Беларусь угодила в три ловушки государственного капитализма. Excuse me? Вы считаете, что Лукашенко строил капитализм? Чувство юмора, очевидно, у помощника президента присутствует.

Второе открытие Рудого тоже удивительным образом контрастирует с научными выводами. С его точки зрения, макроэкономическая нестабильность в Беларуси тоже является ловушкой государственного капитализма. По качеству монетарной и фискальной политики Беларусь не дотягивает даже до интервенционистских стран Европы и Южной Америки. Не капитализм, а жесткий, всеохватывающий интервенционизм стал причиной того, что Беларусь в период 1997-2015 гг. является самой плохой страной мира по инфляции. Как можно называть капитализмом такую систему, если она является его прямой антитезой?

Наконец, третье открытие Рудого относительно госкапитализма — это быстрый рост зарплаты в отрыве от роста производительности труда. Такое безобразие случилось не потому, что в Беларуси был капитализм, а потому что VIP-номенклатуре так захотелось в рамках белорусского госплана.

Вместо того чтобы назвать вещи своими именами, Кирилл Рудый почему-то критикует капитализм, которого наша страна не видела ни одного дня. А правда такова. Беларусь попала в ловушку модели жесткого государственного интервенционизма. Распорядители чужого довели до логического завершения очередной раунд по созданию социализма в отдельной взятой стране. Не получилось. Провал очевиден.

Беларуси не поможет жонглирование терминами, чтобы только не обидеть высокое начальство. Нам нужен беспристрастный, научный диагноз экономике. Нам нужна полноценная экономическая свобода и частная собственность, а не молодые «волки» во власти, которые будут легализовывать олигархат в нашей стране.

Очень не хотелось бы через десять лет оказаться в ситуации, в которой сегодня пребывает терпящая очередное системное бедствие Россия.