Дело «витебских террористов». Коновалов «целился» в президента, чтобы прославиться?

Дмитрий Коновалов, которого следствие представило суду и белорусскому обществу в образе террориста-одиночки, на законных основаниях молчит уже тридцать дней слушаний. Он еще не преступник, не убийца, а только — обвиняемый, вынести приговор которому Верховному суду еще предстоит.

До этого момента все инкриминируемые 25-летнему витебчанину преступления следует считать не раскрытыми. Но вопреки здравой логике все сказанное Коноваловым в ходе предварительного следствия и его молчание в ходе следствия судебного обращено против него. Вместо него за стенами Дома правосудия уже говорят и будут говорить другие.

Вчера Александр Лукашенко вручил награды сотрудникам правоохранительных органов, «которые имели непосредственное отношение к раскрытию теракта в минском метро». А сегодня делегация МВД Беларуси в далеком от нас Ханое принимает участие в работе 80-й сессии Генеральной ассамблеи Интерпола, где министр внутренних дел Анатолий Кулешов познакомит зарубежных коллег с результатами расследования теракта в минском метро.

По личному убеждению автора этих строк, награды и хвалебные речи в данном случае неуместны. За что награждать? За то, что обученные, обутые и одетые за счет налогоплательщиков правоохранители всех мастей на протяжении десяти лет спали в фуражку и не смогли остановить ПТУшного токаря? Цена этих поспешных наград за непредвращенное злодейство — 15 оборванных жизней и сотни покалеченных тел и душ.

Это, пожалуй, одна страшная сторона так называемого дела «витебских террористов». Другая — до сих пор остается в тени...

Если оставить за кадром всю инкриминируемую Коновалову мелочевку и взрывы в Витебске в 2005 году, то началом активной фазы следствия следует считать ночь 4 июля 2008 года, а ее завершением — конец августа 2011-го. За это время белорусские правоохранители много чего нарыли как в плане особенностей изготовления самодельных взрывных устройств (СВУ), так и в части характера личности попавшего в их руки предполагаемого террориста. Что касается СВУ, то Коновалов на удивление активно сотрудничал со следствием. Попытки же влезть ему в душу с помощью Полиграфа, методик ведения допросов и психиатров успехом не увенчались.

С горем пополам следователи выдавили из него цель его, как выразился в ходе суда гособвинитель Стук, «зловещей деятельности» и какие-то наметки мотива совершать столь кровавые преступления. Если соединить все сказанное Коноваловым в одно предложение, то получится дословно такая фраза:

«В целях дестабилизации Республики Беларусь, чтобы посеять панику и страх среди населения, потому что мне не нравится политика нашего президента».

Наверное, следствие могло вложить в уста Дмитрия более конкретную формулировку, но явно не решилось, посчитав, что для суда и этого хватит. Однако из озвученных в процессе документов между протокольных строк читается возможная причина такой «нерешительности» конкретизировать главную цель всей короткой жизни, точнее сказать, мечту основного подозреваемого в терроризме, который искал способ самоутвердиться.

Предположительно, часть следственной группы работала по близкому и дальнему окружению Коновалова. Вся его короткая биография буквально была разбита на части и дотошно исследована. Были допрошены все друзья по двору, одноклассники, подруги и даже случайные знакомые знакомых. Дабы только собрать всю возможную информацию и очертить круг, в котором надо было искать мотив, подвигнувший Коновалова на терпеливое изучение свойств взрывчатых веществ и изготовление из них бомб.

Не трудно представить, что аполитичность Дмитрия явно завела следствие в тупик: в оппозиционных движениях он замечен не был и даже вслух недовольства в адрес белорусского режима не высказывал.

Некое рациональное умозрительное зерно, скорее всего, обнаружилось в показаниях одноклассника Дмитрия Павла Никитенко. Он не помнил, чтобы Коновалов даже в подпитии вообще что-либо говорил о власти и политике. Но парень вспомнил, как в 2003 году после окончания 10 класса они группой в 6-7 человек, среди которых был и Дмитрий, поехали на озеро отдохнуть. Коновалов устроил по этому случаю своим одноклассникам эффектный фейерверк, а потом в разговорах за жизнь кто-то задал вопрос: «Как в Беларуси можно прославиться?». Ответ был шутливый: «Надо совершить покушение на президента».

Может, после этого случая в голове будущего токаря поселилась идея, как попасть в историю, чтобы о тебе заговорили миллионы?

Понятно, что в переносном и буквальном смыслах у витебчанина были руки коротки, чтобы посягнуть на жизнь Александра Лукашенко, за безопасность которого отвечает лучшая в СНГ служба безопасности. Но ведь устроить взрыв на концерте в честь Дня независимости, где присутствовал Лукашенко, ему никто не сумел помешать. К месту заметить, на одном из допросов Коновалов сообщил, что знал о том, что на этом мероприятии будет находиться человек, чья «политика ему не нравится».

Теракт 11 апреля был совершен в нескольких сотнях метров от рабочей резиденции президента. После взрыва предполагаемый террорист Коновалов мог свернуть в любую сторону, но он, словно демонстративно, прошелся именно мимо здания Администрации президента.

Может к такой славе стремился токарь Коновалов? Тогда он ее получил и в историю современной Беларуси попал надолго.

Кстати

Психолого-псхиатрическая экспертиза признала Дмитрия Коновалова вменяемым. По выводам экспертов, Коновалов обладает средним уровнем интеллекта, а в его личности имеются «выраженная тенденция к доминированию, трудности в понимании эмоций и чувств других людей, эмоциональная черствость, упорство в достижении цели». Его действия в период совершения преступлений, в которых он обвиняется, носили целенаправленный характер. Психиатры выявили у Дмитрия «косвенные признаки влечения к взрывам, увлеченность темой взрывов, эмоциональное возбуждение при описании последствий взрывов». Он получал удовлетворение от просмотра по телевизору сюжетов о терактах, но был равнодушен к пострадавшим.

Экспертиза проводилась в мае-июне на протяжении 21 суток в психиатрической клинике в Новинках в специальном центре, который некогда официально назывался «30-м стражным отделением», а в народе именовался «страшным».

Отделение существует с начала 1970-х годов и внешне и изнутри напоминает собой небольшую особо охраняемую тюремную больницу, где персонал ходит в белых халатах, а пациенты зовутся исключительно «испытуемыми». Среди наиболее известных витебских испытуемых здесь исследовали состояние психического здоровья маньяка Михасевича, на совести которого было свыше тридцати убийств женщин. Михасевича признали вменяемым и расстреляли.

В начале 90-х в стражное отделение угодил вор в законе Наум. Две подряд экспертизы признали витебского авторитета невменяемым на момент совершения преступления, которое заключалось в потасовке с двумя сотрудниками милиции. Как рассказывали медики, во время нахождения у них Наума обычно непредсказуемый и даже буйный контингент испытуемых вел себя тихо и примерно.