Беларусь после Площади: год строгого режима

 

…И все-таки Лукашенко был если не в шоке, то дико раздосадован после месилова на площади Независимости. Крупные планы с прошедшей днем позже пресс-конференции выдавали чувство капитального облома. Да, ко дню выборов 19 декабря 2010 года все силы были стянуты, жесткие варианты отработаны, спецназ стоял наготове — но, похоже, до последнего теплилась надежда проскочить, получить сносную оценку от Европы. Не срослось.

Масса людей на Площади оказалась устрашающе огромной. А ведь вроде бы все было продумано. С одной стороны — либеральная показуха (пикеты с «вражьими» флагами возле ГУМа — н-на, гляди, Европа!). С другой стороны — «разводка» оппозиционных лидеров, низведение альтернативы до фарса (зарегистрировать всех, не глядя на подписи!) — чтобы народ плюнул и не вышел. А он вышел.

Европа Европой, но призрак Бишкека и прочих цветных революций толкнул под руку в критическую минуту, когда хрястнули несколько стекол в Доме правительства… В итоге лидерам и активистам протестов выписали реально жестокие сроки, да и всей стране влепили энное количество лет строгого режима. Год позади. Где мы? Что с нами? Есть ли просвет?

«Рука Москвы»?

Брутальный финал Площади обернулся проигрышем для всех — режима (пиррова победа), оппозиции (почти полный разгром), третьего сектора и независимых СМИ (зачистка и усиление прессинга), всего общества (депрессия и неверие), Запада (провал стратегии втягивания «последней диктатуры», ее пророссийский тренд).

Ну и кому все это было нужно?

Во всяком случае, Валерий Карбалевич, эксперт аналитического центра «Стратегия», не верит в конспирологическую версию о руке Москвы. Хотя, добавляет он, нет спору, что в итоге выиграл Кремль (и, пожалуй, только Кремль).

Не факт и то, что месилово на площади было запрограммированно на 100%. «Я продолжаю считать, что 19 декабря Лукашенко сорвался», — заявил Валерий Карбалевич в комментарии для Naviny.by. Иначе, задается вопросом наш собеседник, зачем была вся предыдущая игра в либерализацию?

Скорее всего, сработало наслоение факторов.

«Главная ошибка оппозиции состояла в том, что эту кампанию посчитали технической», — считает политолог. Исходили из того, что действующего президента пока все равно не свалишь, поэтому одни решили хотя бы пропиарить партийные программы, другие — поработать на персональную раскрутку для последующих кампаний. Короче, не догоню, так хоть согреюсь.

Понятно, что при таком подходе идея единого кандидата не прокатила. Более того, повальная регистрация-разводка только разогрела амбиции, и альтернативные кандидаты де-факто отказались от координации действий, общей агитационной платформы, выработки единого жесткого плана Площади.

Оппозиционные стратеги недооценили настроения большого числа сограждан, уставших от несменяемой власти. Многолюдность манифестации 19 декабря стала неожиданной, пожалуй, для всех. Площадь оказалась неуправляемой. Или все же кем-то очень тонко управляемой?

Во всяком случае, с Октябрьской к Дому правительства — по сути в ловушку — многотысячную массу привел неизвестно кто. Ситуация стала напоминать чирканье спичками на пороховом складе. Ну а дальше спецназ методично исполнил то, на что натаскан, за семь с половиной минут.

Политический обозреватель Юрий Дракохруст тоже мало верит в конспирологические версии, «в «руку Москвы» и в иные «руки».

«То есть «рука», — уточнил аналитик в комментарии для Naviny.by, — априори могла присутствовать в жестоком разгоне манифестации 19 декабря: запугали, рассказали, что разъяренная толпа хочет свергнуть, убить, зарезать, повесить и так далее. Ну и не сдержался… Но когда 20 декабря на площадь вышли пара десятков человек, стало ясно, что никаких свержений-покушений не будет, независимо от наличия или отсутствия таких планов».

Значит, можно было открутить ситуацию?

«Подморозить Беларусь, чтобы не гнила»

Юрий Дракохруст считает: если бы тогда, по горячим следам, власть сделала широкий жест, освободив всех арестованных сразу или после суток административных арестов, то «нельзя было бы даже исключать признания по умолчанию выборов со стороны Запада».

Но вместо этого хладнокровно запустили конвейер политических судов. Прекрасно понимая, что приговаривают не только попавших под раздачу, но и судьбу отношений с Западом.

Так почему же Лукашенко после 19 декабря сознательно отрубил западное крыло своей внешней политики? — задается вопросом Юрий Дракохруст.

По его мнению, главная причина — в том, что бессменный белорусский президент увидел, почувствовал: даже та половинчатая и непоследовательная либерализация, которая происходила в 2008—2010 годах, в перспективе уведет власть из его рук.

Да, похоже, эта тревога сидела занозой, грызла, мучила. Помните, потом Лукашенко признался, что испытывал дискомфорт даже на физиологическом уровне: его «подташнивало» от разгула демократии накануне 19 декабря.

Остальное же, полагает мой собеседник, а именно — «и определенное разочарование в объемах западного содействия, и московские соблазны, и внушенные спецслужбами подозрения насчет участия западных правительств в проектах свержения режима — все это лишь наслаивалось, усиливало главный мотив».

«И решение, — резюмирует Дракохруст, — было принято в духе консервативного русского философа Константина Леонтьева — «подморозить Беларусь, чтобы не гнила». Любой ценой. Точнее, не любой, но разрыв отношений с Европой был сочтен приемлемой ценой за достижение этой цели».

При этом, как ни парадоксально, добилась своей цели и та часть оппозиции, которая в первую голову стремилась сорвать признание выборов Европой. Но тоже — «вопрос в том, какой ценой», замечает, со своей стороны, Валерий Карбалевич.

За что будут сажать на следующих выборах?

А в принципе, с каждым разом победа давалась Лукашенко все дороже.

В 2001 году Площади практически не было, и единый оппозиционный кандидат Владимир Гончарик избежал репрессий. В 2006-м пришлось громить палаточный городок, за решетку попал экс-кандидат Александр Козулин. В 2010-м арестовали целую обойму соперников действующего главы государства; двое — Николай Статкевич и Андрей Санников — в тюрьме и поныне.

По логике развития сюжета, на следующих выборах впору сажать уже за одно желание составить конкуренцию официальному лидеру.

Шутки шутками, но логика удержания власти любой ценой действительно такова, что приходится во все большей степени отбрасывать условности.

Показательно, что в недавнем интервью «Русской службе новостей» Лукашенко уже и не отмахивался особо от ярлыка диктатора. Из его рассуждений следовало, однако, что в иных случаях диктатура — не худшее из зол. Тронешь — и вырываются еще те джинны… Типа отвязанных исламистов, способных захватить власть на волне арабской весны.

Параллель ясна, это все время долбит белорусская пропаганда: не будите лиха, ибо пятая колонна, дорвавшись, учинит хаос и разор, пустит по ветру, распродаст синеокую республику.

Однако, во-первых, Беларусь — не Африка, а страна генетически усвоенной европейской культуры (что в упомянутом интервью, кстати, было, как ни удивительно, одним из рефренов Сергея Доренко). И второе. Как раз таки несменяемая власть после очередного, по ее версии, электорального триумфа наломала в синеокой республике таких дров, учинила на ровном месте такой разор (обвал рубля, гиперинфляция), что пятая колонна отдыхает. Или «ржавую трубу» втихаря продали оппозиционеры?

И потом, биполярная схема «власть — оппозиция» в принципе давно не отражает суть белорусской коллизии. Структурированная оппозиция вытеснена на маргинес — тут режим многолетней долбежкой своего добился. Лукашенко заявил московскому интервьюеру: «Вот эта пятая колонна у нас — это 400, у меня списки их лежат фактически на столе. Наши спецслужбы знают их каждого — 400 человек этой оппозиции так называемой. Максимум, проплачивая деньги и прочее, они могут собрать 800 человек».

Не будем дискутировать вокруг цифр, но факт то, что пока режим выжигал традиционную оппозицию, от заматеревшей власти капитально устала изрядная часть народа. Это не просто слова. Сегодня рейтинги институтов власти и персонально ее первого лица — беспрецедентно низки. Иначе говоря, налицо жестокий кризис ее внутренней легитимности.

И дело не только в финансово-экономической катавасии, падении уровня жизни. За 17 лет мир в принципе ушел далеко вперед, и белорусов от него не отсечешь. Лукашенко победил в ХХ веке, а теперь ХХІ. Изрядная часть нашего народа качественно переросла нынешний режим, законсервированный, как классические советские кильки в томате.

Эстетические расхождения с режимом

«19 декабря ускорило исторический процесс в Беларуси», — считает Карбалевич.

Брутальный финал президентской кампании, по мнению аналитика, стал одним из факторов, что усугубили последовавший финансово-экономический кризис.

Да, беда была в том, что перед выборами для умасливания электората напечатали горы пустых рублей. Но постфактум падение финансов могли бы смягчить экстренные вливания от Запада и России. Европа ведь почти открытым текстом обещала проплатить относительно не одиозные выборы. Ну а Россия, рассуждает Карбалевич, в ситуации геополитического маневра Минска проплачивала бы лояльность, чуя конкуренцию со стороны Брюсселя.

Теперь же Москва — выдержав паузу, пока «клиент созреет», — подкормила, но потом будет прессовать. Пространство для маневра страшно сузилось. Экономика стала еще более уязвимой, критически зависимой от займов и дотаций. Возврата к тучным годам застоя уже не будет. Беларусь попала в исторические жернова, ее хозяйственный каркас и независимость безжалостно проверят на прочность. Исход туманен.

…Да, Площадь получилась спонтанной, скомканной. Но сам выход десятков тысяч людей — об этом на днях вновь напомнил фильм Юрия Хащевацкого «Обыкновенные выборы» — выглядел действительно мощно. Если взять пропорционально числу жителей двух столиц, то московская Болотная площадь, о которой вторую неделю гудят мировые СМИ, и близко не стояла.

Можно представить, как поеживалось год назад высокое начальство, созерцая онлайн этот разлив человеческой лавы по проспекту Независимости и слушая раскатистое «У-хо-ди!».

Причем было видно невооруженным глазом: вышли в основном те, кто не ангажирован в многолетнее вялотекущее противостояние структурированной оппозиции с режимом.

Это был протестный протуберанец белорусского среднего класса, образованного и европейски мыслящего. Тех, кто не кладет зубы на полку, но считает эту систему унизительной для себя. Кто не приемлет анахроничный и аморальный режим интеллектуально, духовно, У кого с этим государством, говоря словами советского диссидента Андрея Синявского, «эстетические расхождения».

В общем, было огромное количество красивых, умных, благородных лиц. Это та Беларусь, которой можно гордиться.

И, несмотря на иллюзорный триумф грубой силы, эти люди ведь никуда не исчезли. Сегодня они думают так же, как и в тот день. И их достаточно много. Для вашего покорного слуги именно в этом — главный источник оптимизма в нынешние дни унылого внутриполитического ненастья.